Когда я буду старенькой, то, скорее всего, буду печь сногсшибательные пироги, любить кошек еще больше и плохо влиять на своих внуков. Когда я буду старенькой, то почти наверняка заведу пса, буду по-прежнему читать свою любимую Веру Полозкову, носить за плечами рюкзачок и не перестану писать. Писать – это диагноз на всю жизнь. Прозу ли, стихи ли – что-то буду точно. В газету ли, в журнал ли, в стол – буду стараться писать толково. А еще стану улыбаться маленьким детям и никогда-никогда не буду ругать больших за то, что шумят, смеются, рвут сливы с дерева в моем дворе…
Я буду прекрасной бабушкой с пухлыми руками и белыми волосами. А, быть может, сухонькой такой старушкой и полюблю красить волосы в каштановый цвет. Неважно. Но точно буду очень баловать внуков, и их родители станут ругать меня за то, что порчу аппетит, режим, детей… За то, что нарушаю все установленные правила, выхожу за рамки принятого, хулиганю по-мелкому. Впрочем, ругать будут не так, чтобы очень. Потому что их дети с испорченным аппетитом после очередной вылазки за рамки будут всякий раз немного ближе к настоящему: природе, свободе, любви… счастью.
Я буду просыпаться раньше всех, как это и положено пожилым людям. Включать ночник, читать главу любимой книги с планшета. Кормить собаку и идти с ней на прогулку. Там, на прогулке, я не буду никуда спешить – замечу уходящую луну и поднимающееся солнце, розовый восход и пепельные облака на раннем утреннем небе. Я удивлюсь, как раньше не замечала всего этого, а главное – как без всего этого жила. Я буду готовить завтраки и обеды – самые вкусные на свете. Совсем не такие, как сейчас, – какие-то каши и омлеты на скорую руку. В ранцах моих внуков почетное место займут небольшие коробочки с печеньями от бабушки Тани. А руки мои будут пахнуть ванилью, сдобой, корицей, лимоном, медом, грецкими орехами – причем всем этим сразу.
Когда я буду старенькой, то смогу одним словом сказать целую страницу текста. Одним взглядом убедить и даже переубедить. Одними объятиями рассказать о Вселенской своей любви без остатка. А одной улыбкой вселить уверенность без слов, даже без единого слова. И ничего здесь нет удивительного или сверхъестественного – это прожитые счастье, боль и размышления делают людей такими к старости. Сделают и меня. Уже немало сделано. А еще научусь принимать удар стойко, и на моем лице не дрогнет ни один мускул – и это видимое спокойствие успокоит тех, кто пока только в пути…
Я буду забавной старушкой. Чуть-чуть неправильной, чуть-чуть несерьезной. Такой, неклассической… Возможно, буду носить за спиной коврик для занятий йогой, ездить на велосипеде и ходить в кино, не пропуская ни одного семейного фильма. Я так и не научусь ухаживать за комнатными цветами и выращивать в огороде помидоры. Зато с удовольствием буду писать сочинения своим внукам – для них и за них. И сын припомнит мне с ноткой обиды в голосе, что, как он ни просил меня о подобном, когда сам был школьником, я всегда отвечала: «Я уже умею, теперь должен научиться ты». «Что же изменилось, мам?» – спросит он. «Просто я поняла, что жизнь – это просто жизнь…» – отвечу я, надевая наушники, в которых современная группа будет петь мне на своем современном языке.
Когда я буду старенькой, то не перестану ходить на встречи с нынешними коллегами, которые к тому времени станут бывшими. Мы будем все так же посмеиваться друг над другом, вспоминая забавные истории из прошлого и создавая новые. Мы будем говорить, что вот, как же было хорошо работать рука об руку, обитать в одном большом кабинете, делиться журналистскими историями и байками. Но никогда не станем ворчать, мол, раньше было лучше, а сейчас не то… Мы превратимся в веселых старичков, и наши внуки, которых мы будем брать с собой на эти встречи, потом расскажут своим друзьям, какие же клёвые у них предки…
Татьяна Астахова-Синхани, корреспондент
