Мама. У каждого своя и у каждого лучшая. И пусть кто-нибудь только попробует оспорить. Самая лучшая.
Та, которая качала бессонными ночами, носила на руках, прижимала к сердцу и говорила тихонько: «Чи-чи-чи, не плачь, животик перестанет болеть». Пела про серого волчка и другие «самодельные», но полные любви, тепла и ноток единственного в мире маминого голоса, песни. Таких родных ноток. Успокаивающих лучше ромашкового чая. Не лучше разве что ласковых маминых рук. Это она, единственная и на всю жизнь, которая дула на ободранные коленки, и, как по волшебству, становилось легче. И, правда, боль уходила, вытесняясь теплом, спокойствием и уверенностью в том, что все будет хорошо. Все уже хорошо. Все всегда хорошо, лишь бы рядом она. Мама.
Мы помним каждую нотку голоса, каждый ласковый взгляд, все слова, сказанные вовремя и именно такие, чтобы наступило облегчение. И несем это через всю жизнь, до самой последней точки. Это то, что держит нас на плаву. То, к чему мы возвращаемся каждый раз, когда нам до сумасшествия хорошо или безумно плохо. Это то, от чего можно оттолкнуться, оказавшись на самом дне, и выбраться на поверхность, и вдохнуть полной грудью, и поверить, что все наладится. Непременно наладится.
Как и в детстве, когда мама внушала, что оценки не главное, что «двойка» не конец света, что друзья иногда ошибаются, могут ошибаться, нужно прощать. Как и в юности, когда мама выслушивала тебя, встревоженного, ворвавшегося к ней с нечеловеческой душевной болью. Выслушивала всерьез, внимательно, а потом, сказав лишь слово или только покачав по-особенному головой, обнуляла все волнения, всю боль. И делалось тихо, спокойно, как прежде, хорошо. Боль куда-то уходила, мы не понимали, куда. Это мама забирала ее. Это мама несла ее дальше, освободив тебя. Обогрев тебя. И все налаживалось.
Это она возвращала нас к радости, к любви, к умению улыбаться вопреки, к вере в людей… Как и потом, когда мы, став уже взрослыми, приходили к ней, к маме, уставшие, полные сомнений, тревог, бесконечных мыслей, садились рядом и говорили ни о чем или просто молчали. Но мама все понимала, она смотрела, гладила, говорила – так, как может только она. И никто больше. Совершенно никто. Замены не существует. И эту связь не нарушить никому. И ничему – ни времени, ни расстоянию. Эта связь самая сильная в мире. Самая мощная. Самая исцеляющая.
Мы помним все. И заплетенные ею косы перед уроками, и поглаженную ею рубашку к твоему дню рождения, и легкую улыбку, когда ты плакал из-за какой-то глупости, и морщинку на лбу, когда молчал о первом большом поражении, разочаровании. И благодарны за все. И никогда на свете мы не сможем вернуть все это в полной мере – ни деньгами, ни словами, ни даже заботой. Мы только можем попытаться. Мы обязаны. Иначе нельзя.
Мы помним обо всем не той памятью, которая превращается в слова или образы из прошлого. Но той памятью, которая дает нам уверенность, что все было, есть и непременно будет хорошо. И все решится. И да, жизнь сложная штука, чем дальше, тем сложнее, но это ничего не меняет. Не меняет главного. И нужно не переставать любить людей, природу, осеннее небо, деревья под окном, каждый день и каждое утро.
Любить ее, жизнь. Этому научила мама. Своим примером. Мгновениями, когда она была счастлива. И даже теми, когда была совершенно несчастна, растеряна, но потом собиралась и тебе, испуганному, внушала, что все ничего, все, как обычно, что она рядом. И ты выдыхал. Удерживал равновесие. Брал дорожную сумку и снова отправлялся завоёвывать мир, искать себя, побеждать. И, каждый раз возвращаясь назад, взрослел, мужал, становился молчаливее, сдержаннее.
И, наконец, понимал: счастье здесь, а не где-то там. Оно в тебе. Где бы ты ни был. Оно внутри тебя и в твоих детских воспоминаниях. Оно там, где твоя мама. И ты уже не хочешь никуда уезжать. Покупаешь торт, цветы и приходишь к ней. Которая знает все об умении любить, об умении прощать, знает все о твоих детях. Которая знает все о тебе. Она – единственная, любимая, нежная, ласковая, мудрая, родная, красивая в любом возрасте.
… И вот мы, уже сами седеющие мальчики и девочки, хотим сказать вам, нашим мамам, что все помним. И не потому, что завтра День матери, а потому, что мы хотим вам сказать это уже давно. Но тонем в глупой суете, а порой не находим в себе смелости признаться в большом, в главном, боимся показаться сентиментальными. А завтрашний праздник – просто повод. Чтобы сделать то, что так давно откладывали на потом. Чтобы прийти и принести большие ароматные яблоки, простые и такие трогательные осенние цветы, сесть рядышком, поцеловать и сказать тихо-тихо: «Мам, я все помню. Мам, спасибо».
Татьяна Астахова-Синхани.
Фото Алёны Петренко.
