Уютная, тенистая улица в центре Бендер. Мощеные дорожки, скамейки, старинные дома с лепниной и колоннами. На одном из них – скромная вывеска «Мемориальный музей Бендерской трагедии». Здесь – овеществленная память нашего народа. Но это не просто материальная память, а часто буквально железная. Такова специфика этого музея.
Музей открыт в сентябре 1997 года, на пятилетнюю годовщину Бендерской трагедии. В июне 2002-го экспозиция была расширена – открылся Зал Памяти и Скорби. Как отмечают в госслужбе по культуре и историческому наследию, создание экспозиции стало первой попыткой осмыслить и в хронологической последовательности отразить музейными средствами события в Приднестровье и Бендерах конца XX века, начиная от политических забастовок августа-сентября 1989 года и до послевоенных событий в городе и республике.
Сегодня экспозиция насчитывает более 700 экспонатов.
Прохладный зал, мягкое освещение, неяркая, кирпично-красная окраска стен. Их цвет, кстати, совпадает с цветом букв на транспарантах сразу у входа. Это подлинные транспаранты, с которыми тогда, в августе 89-го, выходили на демонстрации. На белой ткани – не очень ровные буквы. Их рисовали не художники, а простые люди, сами. И писали они то, что думали сами. Митинги на стыке 80-х и 90-х годов прошлого века не были показухой с купленными лозунгами. Это действительно было всенародное движение.
И вот как входишь в музей, сразу чувствуешь ту атмосферу. И это не просто так.
– Это классическая концепция музейного построения, – говорит заведующий музеем Вячеслав Тарабучкин. – Нас даже критиковали за это, дескать, в современных тенденциях надо упрощать подачу. Но мы этого делать не будем.
Думаю, он прав. Возможно, для какой-нибудь выставки абстракционистов и подошла бы какая-нибудь модерновая композиция. Но здесь – не та тема. В этот музей люди несут экспонаты сами, здесь поистине память народа. Здесь и должна быть классика.
Размещение экспонатов совпадает с последовательностью событий. Вот стенды времен забастовочного движения, знаменитого «сидения на рельсах» – фотографии, подлинники документов, печально известный «закон о языках», о событиях в Гагаузии, о референдуме по независимости Приднестровья… А вот в отдельной витрине – простой свитер.
– А это тот самый джемпер, в котором Игорь Смирнов в молдавской тюрьме сидел, – поясняет Вячеслав Тарабучкин. (Был такой эпизод в 91-м, когда на переговорах в Киеве наш первый Президент был обманом захвачен полицией Молдовы.)
Но стендов с мирными предметами немного. Ситуация накалялась – и вот уже самодельное оружие отрядов самообороны, простреленный бушлат дубоссарского милиционера…
И внезапно – стенд, разделенный на 2 части. Точно как тогда, летом 92-го. Слева – фото обычного мирного дня, люди идут на работу, свадьбы, детишки, афиша «19 июня концерт…».
А справа – страшные фото погибших людей, разрушенных домов, горящих машин. И дальше – изрешеченная, смятая каска, неразорвавшиеся снаряды и мины.
– А вот градобойная установка, – показывает Вячеслав Михайлович. – Из нее тоже с той стороны стреляли по городу ракетами «Алазань».
Домашняя утварь, пробитая осколками от этих самых метеоракет. Дальше – военные карты с линией фронта, рассекшей город, форма и награды павших героев, опять фотографии разбитой бронетехники. Беженцы. Разваленные, обгоревшие дома. Фотографии детей, убитых снайперами с той стороны.
– Вот с этой девочкой я в школе учился, – говорит Тарабучкин.
Весь угол зала занят инсталляцией – выщербленная стена, обугленные стропила, разбитая кадка с растением, сломанный стул, обгоревшие обои… Так выглядела обычная бендерская квартира тех времен.
И да, это было в конце двадцатого века, когда думали, что фашисты, выдиравшие зубы у пленников, уничтожены в 45-м.
Опять фотографии – казаки, БМП, памятник Пушкину, весь в выбоинах от пуль, российские миротворцы, бендерский «Дом Павлова», который обороняли ребята из ТСО и который враг так и не смог захватить. Тот самый Флаг Приднестровья, который всю войну развевался над горсоветом, и который так и не смогли сбить. Простреленный, пробитый пулями и осколками, но не спустившийся.
Я бы сказал – боевое знамя.
Мы завершаем осмотр в Зале Памяти и Скорби. Здесь все просто и строго. У входа – бюст генерала Лебедя. А по стенам, в подсвеченных нишах, – сотни фотографий. Все – одного размера. Все – черно-белые. И на всех – ополченцы и милиционеры, казаки и просто гражданские … Воины, которые погибли, защищая Бендеры.
Молча уходим. Здесь не нужно говорить.
– А много людей к вам ходит?
– Сейчас, в карантин, конечно, не очень, но это понятно. А так – да, регулярно идут экскурсии и школьников, и студентов. Со всех концов страны приезжают.
И это правильно. Новые поколения должны знать, с чего начиналась страна, и как это было на самом деле. Потому что добрососедские отношения, торговля, сотрудничество и так далее – это, безусловно, хорошо и даже отлично. И мы будем такие отношения строить.
Но помнить тоже будем.
Сергей ИРОШНИКОВ.
Фото Виктора Громова.
