Николай Феч, корреспондент
Сначала я хотел написать: «Моя Астрид». Всё-таки отношение-то личное. Но потом понял: «наша» – это то, что объединяет всех нас, мужчин, заставляет в унисон звучать самые интимные, тонкие струны.
Словом, вы уже догадались, что речь в какой-то степени пойдет о близкой каждому с детства всемирно известной писательнице Астрид Линдгрен. «В какой-то степени», потому что я предлагаю рассматривать «нашу Астрид» в большей степени как собирательный образ – образ любимой, «уютной» женщины, заботливой матери, творческой натуры, профессионала, домохозяйки и общественного деятеля в одном лице. Возьмем в скобки тот факт, что всеми этими качествами отличалась знаменитая шведка.
«Наша», то есть в восприятии мужчин, которые, как верно полагают женщины, всегда остаются детьми. И наша – в смысле детей, которые, повзрослев, становятся мужчинами.
Тот, кто хоть с какого-то бока прикоснулся, приобщился, просто подержался за подол, должен чувствовать это исходящее от неё особое тепло. Не потому ли все образы, связанные с ней, словно пропечатываются на таящей, подобно воску, душе. Человек, которому она рассказывала свои сказки, уверен, не может вырасти плохим. И у него не может быть плохо с чувством юмора. Вспомним: «В меру упитанный мужчина в полном расцвете сил» или «Восемь пирогов и одна свечка». Или о детских шалостях: «Если бы Эмиль был самым обыкновенным мальчиком, с ним бы в этот день уже больше ничего не случилось, но в том-то и штука, что он не был обыкновенным…».
Нет, с нею нельзя быть солдафоном, с ней просто не получится отказать ребятишкам в удовольствии немножечко пошалить. Она – такая, какой мы её себе представляем, и ещё чуточку лучше. Таков универсальный портрет гармоничной, обаятельной, счастливой женщины. Если бы её не было в реальности, её стоило бы придумать, как миф.
Реальная Астрид в детстве была окружена фольклором, и многие шутки, сказки, истории, услышанные от отца или друзей, легли потом в основу её собственных произведений. Росла девочка в здоровой атмосфере, родители трепетно относились друг к другу и не стеснялись обнаруживать своих чувств. В семье любили природу, животных, что стало ориентиром для Линдгрен-общественницы.
Интересно, что в век феминизма Астрид с легкой душой выбрала долю домохозяйки, посвятила себя заботе о детях. И именно семья помогла ей стать всемирно известной. Так, «Пеппи Длинныйчулок» появилась на свет прежде всего благодаря дочери Карин, которой писательница перед сном рассказывала сказки. Предположительно, дочь Линдгрен и придумала имя экстравагантной героине. Кстати говоря, в «Пеппи» Астрид горячо исповедует свою веру в «ненасильственное» воспитание детей, с учетом их собственных интересов, чувств, особенностей возрастной психологии. Всего из-под её пера вышло около восьмидесяти произведений. Несмотря на приличные гонорары, всю жизнь Линдгрен прожила в небольшой квартире с видом на стокгольмский парк, много помогала нуждающимся.
Но вернемся к образу. Мир, в котором есть «наша Астрид», полон уюта. Время, проведенное в компании с ней, – это «время воздушных пледов, ароматных пирогов и чая с лимоном».
Чего греха таить, о том, чтобы она была, такая, мечтаем все мы, мужчины. Чтобы не распекала за не те купленные на рынке помидоры, не заставляла забивать гвоздь, выносить мусор, не сравнивала с работящим соседом («везет же кому-то!»), не вставляла механические «да» в нашу речь о фотоискусстве, делая вид, что внимательно слушает, вечно не ссылалась на чудовищную занятность, адскую головную боль… Чтобы вместо походов по магазинам лучше съездила с нами на дачу, сходила на рыбалку (вариант – фотопленэр), просто рядышком посидела с термоском.
А ещё, чтобы считала «идеальным». Даже с бородой, даже с рано обозначившимся пивным животиком, демонстративно не дарила бы бритву двадцать третьего, ведь не дарим же мы восьмого ершик для посуды.
Вот «наша Астрид» умеет идеализировать. Как она расписала своего Карлсона? А что на самом деле? Инфантильный, жадный, хвастливый, эгоцентричный, хотя и не лишённый обаяния, человечек с пропеллером. Таков герой её романа, вылитый «мы», а не какой-нибудь там Ричард Гир или Вячеслав Тихонов.
Шутки шутками, а у Карлсона, и правда, можно многому поучиться. Не в том смысле, что ввести в рацион варенье, вынести из погреба бочки, занести банки. А в том, что, когда Малышу плохо, Карлсон всегда рядом. Карлсон, он ведь не улетает в гараж и не засиживается допоздна на работе, пока «наша Астрид» который час подряд бьется над домашним заданием по математике с нашими же детьми.
Вывод (он же – тост): чтобы жена, и правда, была, как «наша Астрид», то есть – со всеми плюшками, какао с чаем и, не в последнюю очередь, пушистым пледом, мы, то есть – «наш Карлсон», должны взять на себя хотя бы часть той нагрузки, что каждодневно ложится на её хрупкие плечи.
