Ещё в университете зачитывался книгами Бориса Александровича Рыбакова, известного советского историка, археолога. Для работ его характерно сочетание археологического и обширного фольклорного материала, позволявшее ученому сопоставлять древнейший пласт материальной культуры с теми воззрениями, что бытовали в крестьянской среде ещё 100-150 лет назад. Получался захватывающий экскурс в глубь веков. Ученый мастерски прослеживает взаимосвязь между воззрениями наших отдаленных и о-о-о-чень отдаленных предшественников.
Но далеко не сразу благодаря Рыбакову я стал подмечать то, что, казалось, не заметить было просто невозможно, не сразу понял, что иллюстрации к трудам историка находятся в шаговой доступности.
А вот и один из таких примеров – олени на воротах частных домов. Не стоит даже перечислять места, где такие можно видеть, каждый читатель способен сам припомнить парочку ближайших к дому образцов. Хотя, конечно, ещё лет 10-20 назад ворот с оленями было куда больше. Скажем, через дорогу от здания, где ныне располагается редакция «Приднестровья» (ул. Манойлова, 28), совсем недавно красовались деревянные ворота с парящими большерогими красавцами. Но и теперь оленей изображают, в том числе на стенах домов после «евроремонта». Так, в селе Гармацком Дубоссарского района автору показали целое панно с пасущимися у воды оленями.
Вы спросите: ну и что здесь удивительного? А то, что уже много лет олени не являются ни широко распространенными в нашем крае, ни тем более – промысловыми животными, как на севере, где их специально выращивают оленеводы. Тысячи километров отделяют нас от тех мест. А ворота с оленями – вот они…
Интересно, что пары оленей встречаются в вышивке самых разных народов, проживающих в Восточной Европе (и не только). Причем композиции с оленями очень устойчивы, типичны. Какой смысл вкладывали в эти изображения предки? Чтобы ответить на данный вопрос, обратимся к трудам академика Рыбакова. Итак…
Важнейшее созвездие северного полушария, пишет историк, Большая Медведица, на русском Севере называется «Лосем», «Сохатым». У эвенков Большая Медведица зовется «Лосихой Хэглэн», а Малая – «Теленком Хэглэн». Как известно, у многих охотничьих народов культ лося или оленя был дополнен или вытеснен медвежьим, то есть двумя медведицами, большой и малой.
Поклонение оленю, по мысли Рыбакова, было известно и пращурам славян. Просто у финно-угорских народов (к которым относят и кочевавших в Приднестровье древних венгров. – Н.Ф.) следы глубокой архаики лучше сохранились именно в силу того, что на востоке, за «Каменным поясом» Урала, сибирские племена дольше вели охотничье хозяйство. Речь идет о паре «небесных», «божественных» оленей, культ которых и отразился в парных изображениях этих животных. Причем «парность» вообще стала универсальным мотивом в мифологии по всему миру. Уже у ранних земледельцев, трипольцев, строивших протогорода на нашей земле 5000-7000 лет назад, предполагают наличие культа двух богинь (берегинь, рожениц?), притом что образы оленей сохраняются и в чистом виде.
Рассказ о правящих миром важенках (самках оленя) сохранился у нганасан (рогатые важенки указывают на северного оленя – единственный вид, у которого самки имеют рога). О «солнечном» звере – гигантском лосе – рассказывается в одной долганской сказке, которая в основе несомненно была создана ещё в каменном веке и дожила у людей тундры до нашего времени. (К слову: среди долган и нганасан достаточно долго жил и работал наш коллега, российский и приднестровский писатель Никандр Елагин.)
В мифологии кельтов (предков ирландцев, валлийцев, шотландцев, бретонцев) олень занимал важное место. Почитался он как символ плодородия и жизненных сил. Рога оленя ассоциировались с ветвями дерева, их ответвления вполне могли обозначать разросшийся род.
Заслуживает внимания попытка древних людей передать идею Вселенной при посредстве небесных оленей (лосих). Можно предположить, что образ Мирового Древа, стержневой для фольклора как такового (отсюда и молдавское «фоае верде»), просто потеснил ветвистые оленьи рога, что вполне соответствует историческому (пусть и не повсеместному) переходу первобытных охотников к земледелию.
Архаизм мифов о ветвисторогих, свидетельствует Рыбаков, не подлежит сомнению: массовая охота на северного оленя началась ещё в палеолите, а в мезолите (примерно 13000-8000 лет до н. э.) стала особенно важной.
Так что совершенно напрасно иные из современников, прибегая к жаргону, используют ныне это слово как ругательство.
Что касается расхожего образа «рогоносного» супруга, пусть представительницы прекрасного пола не обольщаются. Изначально рога оленя, вероятно, были одним из критериев… божественной красоты. Рыбаков пишет о полуженщинах-полуоленухах. Так, при раскопках поселения в Костештах археологи обнаружили обломок сосуда с фрагментарно сохранившимся изображением женской фигуры, «украшенной» ветвистыми оленьими рогами. Как предполагают – образ богини.
И ещё одна любопытная деталь. Русской вышивке известны пары оленей со схематическими рогами-елочками. Лингвисты также фиксируют связь между словами олень и ель, елка. А отсюда нетрудно протянуть нить и к Новому году. Чувствуете: елка, Санта-Клаус на оленях… Таинственный отголосок палеолитических времен?
P.S. В 2014 году ваш покорный слуга стал одним из тех, кому в с. Тея Григориопольского района был торжественно презентован увесистый фрагмент рога ископаемого большерогого оленя, найденный пастухом на берегу. Очерк вышел в преддверии Нового года.
Николай Феч.
