Виталий Михайлович Безносенко, первостроитель Молдавской ГРЭС. Приехал в Днестровск в 1962 году, когда города как такового еще не было ни на карте, ни в реальности. Участвовал в строительстве электростанции, пускал её первый блок. Несколько лет занимался подводной охотой, очень хорошо изучил Кучурганский лиман, наблюдал за его обитателями и растительностью. В результате появились небольшие зарисовки о флоре и фауне Кучурганского водоёма. Год назад Виталия Михайловича не стало. Но его мини-рассказы – это своего рода призыв сохранять нашу неповторимую природу в её первозданности.
КУЧУРГАНСКИЙ ЛИМАН. 1963 ГОД
Я вспоминаю Кучурганский лиман в начале 60-х, когда наши места с экологической точки зрения были целомудренными и практически не затронутыми промышленностью. Его глубина во время летнего разлива Днестра не достигала и 2,5-3 метров. Берега по всему периметру пологие, сплошь устланы камышом-валежником. Там, где камыш стоял сплошной стеной и не пропускал солнечных лучей к воде, не было на дне никаких водорослей. Но там, где случались свободные островки и куда пробирался солнечный свет, донный ковер водорослей буйствовал во всей своей многообразной, захватывающей красе. Это было уникальное пастбище и родной дом обитателей подводного царства.
Впервые надев маску и ласты, я медленно погрузился на дно. То, что я увидел, на долгие годы захватило и покорило меня. Тогда я не собирался записывать свои наблюдения, но, тем не менее, стал фиксировать необычные, на мой взгляд, случаи и впечатления, которые спустя годы переложил на бумагу.
ПЕРВОЕ ПОГРУЖЕНИЕ
Местом первого погружения я, не раздумывая, выбрал район напротив главного корпуса Молдавской ГРЭС. Был конец мая 1963 года. Солнце палило по-летнему. По мере погружения тело приобрело невесомость и как бы повисло в воде. Всколыхнулась легкая муть с водорослей, и взору предстала необычайно насыщенная картина водорослевых джунглей, освещенных утренними лучами солнца. Стаи мелкой рыбешки окружили меня со всех сторон. Они совершенно не боялись постороннего, тыкались своими губами, щекоча руки и шею. Я замер, в восхищении следя за обитателями подводных джунглей. Муть осела, и стало видно вокруг на десятки метров. Я погрузился почти на самое дно и, проплыв метров 10-15, остановился у густых камышей. Сначала мое внимание привлекли раки. Их было много. Одни медленно ползли по дну, другие располагались на водорослях, но больше всего их было в камышах. Они висели на стволах гроздьями. А сам камыш понизу был просто усыпан молоденькими мидиями. Раки лакомились ими в свое удовольствие, словно семечки, легко расщелкивая их еще не огрубевшую скорлупу.
Вдруг в метре от меня вразвалочку проплыли три крупных линя и тут же с другой стороны, совершенно игнорируя мое присутствие, едва шевеля хвостами, появились два больших леща. В трех метрах, следуя тем же курсом, один за другим продефилировали пять серебристых карпов. У меня пересохло во рту. Так близко столь крупную рыбу я видел впервые.
Я повернул голову в другую сторону. И замер. В трех-четырех метрах от меня примерно в 30 сантиметрах от поверхности воды притаилась огромная щука. Полосатая, под цвет водорослей, она застыла, не шевелясь, только хищно вращала глазами, выслеживая добычу.
Прошло, наверное, немало времени. Солнце стояло в зените. Но не было сил расстаться с этим загадочным, завораживающим миром. Домой я возвращался с твердым намерением продолжить свое подводное путешествие.
РАК В СЕТИ
В тот раз оказался на лимане ранним утром. Нырнул и решил проплыть вдоль камышовых зарослей, но путь мне преградила рыболовная сеть. Здесь мое внимание привлек огромный рак. Он доедал запутавшуюся в сети красноперку. Я прикоснулся пальцем к панцирю спинки. Рак угрожающе поднял большую клешню и резко забил хвостом. Этого было достаточно, чтобы его рачья участь была решена. Он безнадежно запутался в сети. Мне захотелось ему помочь. Но пока я освобождал его хвост, рак изловчился и больно прищемил мне мизинец. От неожиданности я резко рванул руку с рачьим хвостом, и тут произошло то, чего я никак не ожидал, но что в дальнейшем послужило мне прекрасным уроком и большой удачей в рыбной ловле на удочку и любую погоду и в любом водоеме. Какое-то время я смотрел на изуродованного рака, все еще держа хвост в своей руке. Не прошло и минуты, как вокруг меня уже кружили целые стайки мелкой рыбешки и даже крупненькие подлещики и красноперки. Они осмелели и принялись буквально рвать рака на части.
Было лето 1963 года. Стройка шла полным ходом, до ввода в эксплуатацию будущей электростанции оставалось несколько лет. Лиман с его флорой и фауной еще не ведал вкуса аварийных сбросов и кислотных промывок. Слово «экология» было знакомо разве что ученым мужам. Я успел увидеть лиман с его подводным и надводным царством таким, каким он был тысячи лет назад: с буйно поросшими камышом берегами высотой в два человеческих роста и толщиной 25-30 мм, годным не только для теплиц и кровель домов, но и на хорошее удилище, со стаями лебедей, уток, с целыми плантациями белоснежных лилий… Что касается рыбных запасов и раков, так их тогда хватало всем жителям окрестных сел, Тирасполю и даже Одесскому привозу.
ЛИЛИЯ
Можно не доверять словам, но факты – вещь упрямая. Один из них, определяющий экологическое благополучие Кучурганского лимана в 1963 году, мне хочется отметить.
Лилия, кувшинка, русалочий или лебединый цветок, одолень-трава, ли-ли (белый-белый) – так называли ее в разных странах. Но главное в том, что наличие этого цветка в водоеме служило барометром его экологического благополучия. Любящая мягкий, умеренный климат и много солнца, лилия буйными колониями произрастала по акватории всего лимана. Любимица самой природы, она гирляндами из своих нежных цветов украшала шеи голопузых ребятишек, бегущих с лимана. Самые крупные и красивые бутоны ее красовались в венках будущих невест и являлись предметом гордости их женихов, достававших цветы с самых глубоких мест лимана.
Сегодня лилия в наших местах – большая редкость.
ОБИТАТЕЛИ ЛИМАНА
Весь лиман представляет собой неглубокую впадину до 2,5 метра глубиной, а заросли камыша являются хорошим укрытием от волн, днем – от солнца, сетей рыбаков и моторных лодок. Опустившись под воду в очередной раз, я забрался в дебри камыша. И на дне увидел гигантского карпа. Он лежал на расстоянии вытянутой руки. Затухающая волна едва шевелила его огромную, килограммов на 20 тушу. Когда мои глаза привыкли к тени, создаваемой густым камышом, я вдруг различил среди камышовых коряг еще с десяток карпов разного размера. Не нарушая покоя карпов, я обогнул их с левой стороны и через пару десятков метров увидел то, что не дано увидеть рыбаку с сетью или удочкой. По кругу диаметром метров 10-15 под самой поверхностью воды ходили, не шевеля хвостами, будто сонные, огромные лещи. Я зачарованно смотрел на эту картину, не в силах что-либо предпринять. Время летело незаметно, и пора было возвращаться в свою родную среду обитания. Но каждый раз я с огромным сожалением расставался с этим неповторимым миром, сберегая в сердце надежду еще и еще раз здесь побывать.
