Завтра по традиции профессиональный праздник отметят работники водного транспорта. От трагической даты в истории нашего Отечества, 22 июня, его отделяет неделя с небольшим. Поэтому и появилась идея написать статью, посвященную морякам советского торгового флота, попавшим в нацистский плен в первый же день Великой Отечественной войны.
Тема приднестровской корабнимики (система присвоения имён кораблям) уже поднималась на страницах нашей газеты. Несколько лет назад мы рассказывали о пароходе «Тирасполь», воевавшем в составе экспедиции особого назначения на Дунае в годы Первой мировой войны, а в прошлом году писали о санитарном транспорте «Молдавия», погибшем под ударами вражеской авиации в первые дни Великой Отечественной. Теперь наш рассказ – об одном из «днестров».
А радио молчало
Конец мая – начало июня 1941 года. Всё чаще и чаще советские торговые суда в море сталкиваются с немецкими, гружёнными прикрытой брезентом боевой техникой и с кучей солдат на борту. Во время стоянок симпатизирующие СССР портовые рабочие на ухо советским морякам шепчут, что всё это готовится против Союза. Наверх идут депеши капитанов. Оттуда – молчок. Правда, за такой поступок Михаила Ивановича Богданова, капитана судна «Днестр», публично заклеймили в пароходстве как паникёра, а между тем 22 июня приближалось. Немцы под любыми предлогами не выпускали из своих портов советские суда. Германские же в спешном порядке покидали советские порты. Были уже первые эксцессы. В Данциге под вооружённый контроль взяты два наших судна. Радист одного из них («Магнитогорск») смог передать радиограмму о происходящем. В пароходстве прислушались к тревожному сигналу. Были в спешном порядке возвращены идущие в Германию суда, увы, не все. «Днестру» почему-то развернуться не приказали.
Тем временем в Штеттине
Отправка советских судов из портов, контролируемых Германией, задерживалась по непонятным причинам. В порту Штеттина (нынешний польский Щецин) скопилось восемь пароходов под «серпасто-молоткастым» флагом. На все претензии капитанов портовые власти отвечали, что выход из порта заминирован английской авиацией. И тут 21 июня в гавань Штеттина входит «Днестр»… В тот же день у сходней наших судов появились автоматчики. Почуяв неладное, капитаны штеттинской «девятки» уничтожили секретную документацию. Ночью суда были взяты под жёсткий контроль. Солдаты врывались в служебные помещения, разворовывали каюты и склады. Перед рассветом экипажам приказали спустить советские флаги. К чести «штеттинцев» стоит сказать, что никто из них этого не сделал. Спускали сами ночные налётчики.
Всего 22 июня 1941 года в иностранных портах было захвачено 35 советских торговых судов. Порядка 900 человек попали в нацистский плен. Это действительно был плен, а не интернирование. Многие его не пережили. При первых же проявлениях саботажа в лагеря смерти были отправлены помощники капитанов по политической части. Но после этого эксцессы на предприятиях, где работали интернированные моряки, участились. Портилось ценное оборудование, отбраковывалась половина, а то и большая часть продукции. Лагерная администрация отвечала урезанием рациона и систематическим повальным избиением заключенных. Обычным делом стали расстрелы.
«Кот с кастрюлькой» и Вюльцбургский «филиал» мореходки
В лагере в Вюльцбурге под Нюрнбергом действовала подпольная организация. По указанию ячейки судовыми радистами из подручных средств, добытых всеми правдами и неправдами, был собран радиоприёмник. Сводки Совинформбюро распространялись и внутри Вюльцбурга, и в местах работы военнопленных из других лагерей. Писались листовки на обороте рекламных плакатов достаточно крупной фабрики металлоизделий, где также работали советские моряки. С одной стороны в жёлтых тонах была весёленькая картинка кота с кастрюлькой в лапах, а с другой – сообщения о положении на фронтах. Более того, в Вюльцбурге была организована учёба матросов по специальностям «штурман» и «механик». А членам экипажей (как интернированным) разрешили захватить с собой часть личных вещей, среди которых оказались и учебники по морским дисциплинам. В плену их зачитывали до дыр. Потом была сдача экзаменов перед лицом авторитетной комиссии, состоявшей из капитанов и старших механиков. Прошедшим выпускные испытания выдавали клочок тетрадного листа с пометкой о том, что комиссия рекомендует при предъявлении сего куска бумаги обменять его на настоящий диплом. Принимали и в партию. Тоже заочно, давая подобные же расписки…
За неуплату членских взносов
Из порядка 900 интернированных советских моряков на Родину вернулось не больше шести сотен. Остальные погибли в лагерях смерти, были расстреляны по подозрению в саботаже или умерли от болезней и голода. Что же касается захваченных судов, то войну пережили единицы. Кстати, четыре из бывших наших пароходов и теплоходов были отправлены на дно своими же подводными лодками и торпедными катерами. «Днестру» повезло. «Pernau» (так он назывался у врага), несмотря на то, что судно активно использовалось немцами в военных перевозках, смогло избежать и мин, и торпедных атак, и бомбовых ударов. После войны корабль был возвращён Советскому Союзу. Работать ему предстояло на Дальнем Востоке. Было время, что им командовала легендарная женщина-капитан Анна Щетинина. В 1957 году «Днестр» прочно сел на камни. Восстанавливать его не стали и разрезали на месте. Что же касается экипажа «Днестра» и других заключённых в Вюльцбурге, то они прошли фильтрационные лагеря. Предателей среди них выявлено не было, но осталась отметка в личных делах моряков: «был интернирован». Визы в пароходствах были «прикрыты». Даже в порту из-за «режимности объекта» людям было трудно устроиться. Партаппаратчики на местах решили перестраховаться и якобы «по причине неуплаты в течение четырёх лет членских взносов» исключили из партии интернированных коммунистов. Но пройдёт не так много времени, и им снова вручат партбилеты. Более того, членами КПСС станут моряки, принятые туда вне всяких формальностей в Вюльцбурге, включая и капитана «Днестра» Михаила Ивановича Богданова. Будут обменены на «корочки» и тетрадные обрывки с заключением вюльцбургской экзаменационной комиссии… Тема интернированных моряков стала модной в период перестройки. И газеты, включая «Правду», и главный печатный минморфлотовский орган, журнал «Морской флот», в те годы пестрели статьями об этом. Я их тоже использовал при написании этой статьи. Но всё же первоосновой стала документальная повесть непосредственного участника тех событий, капитана дальнего плавания Юрия Клеменченко «Корабль идёт дальше». Издана она была в 1975 году – в эпоху, когда, как принято считать ныне, о подобных вещах писать было запрещено …
Сергей Стелемах.
