Фольклор русских, молдаван, украинцев и других народов Приднестровья представляет крайне интересную тему для исследования; по многим причинам – как любой фольклор, основа национальной культуры; как малоисследованная область; как часть народного быта; как набор шифров, зримых образов и таинственных, неисчерпаемых смыслов.
Беда в том, что в современном мире фольклор выживает преимущественно в музейной, законсервированной форме либо превращается в «неомифологию». Мы задались целью выяснить, какова вообще степень сохранности этого бесценного материала. Приднестровскими журналистами уже предпринят ряд вылазок разведывательного характера, впереди – сбор сведений, в том числе имеющихся в опубликованных источниках. Что удастся найти? Иными словами, дождется ли русалка своего фольклориста, покажет время!
В настоящей публикации мы предлагаем читателю подборку наблюдений, сделанных собирателями фольклора на территории нашего края ещё в позапрошлом веке, в 60-е – 70-е годы, и запечатленных в «епархиальных ведомостях». При этом мы нарочно откажемся от жесткой географической привязки в пользу обобщения, что представляется оправданным, так как фольклор народов, населяющих берега Днестра, в тот период был ещё достаточно стабильным явлением и, по свидетельствам фольклористов, мало чем отличающимся в одном населенном пункте от другого. Равно и указания на национальную принадлежность будут делаться лишь там, где это действительно необходимо.
Итак, дадим слово исследователям минувших времен, обращая внимание и на описание привычек, нравов – всего того, что сегодня мы назвали бы словом «менталитет», и что в немалой степени разрушает стереотипы, скажем, о повальных бедности и невежестве сельчан в дореволюционные годы.
Вот, к примеру, что рассказывается о переселенцах с верховьев Днепра, предках украинцев (напомним, речь идет о второй половине ХIХ столетия!): «Прихожане занимаются земледелием и скотоводством, и занимаются усердно. Уклонение от этих прямых занятий есть явление весьма редкое. Материальное их благосостояние улучшается. Крайней нищеты вовсе не испытывают».
А вот о предках молдаван: «Народонаселение искони православное, незараженное никакими раскольничьими толками и с давних времен отличавшееся благочестием, чему немолчными свидетелями служат множество хотя и убогих храмов, возникавших то там, то там в годину самого тяжкого гнета мусульман».
Людей грамотных в селах тогда в самом деле было немного. Но сельчане, не умевшие читать и писать, обладали прекрасной памятью, с детства знали молитвы.
Впрочем, не только молитвы. В народной среде бытовали всевозможные поверья, предания, приметы… Некоторые из этих привычек дошли до наших дней, пусть и как элемент обряда: «В Новый год дети ходят по домам и бросают горстями зерно пшеницы, приговаривая: «Сейся, родися, жито, пшеница, на счастье, на здоровье, на новый год». Свадьбы сопровождаются песнями, выражающими или печаль невесты от разлуки с родителями, с подругами, или события брачные. Для свадьбы пекутся большие калачи».
В общественной жизни высока была роль взаимопомощи: «В случае пожара или другого несчастия помогают, как говорят, чем Бог послал». Преодолевать трудности «всем миром» научила сама жизнь, полная тревог и военной опасности. Огромное значение для русских, украинцев, молдаван, болгар, гагаузов, избавленных от иноземного ига, имели воспоминания о воинских подвигах (сравните это с «Бессмертным полком», с «Памятью народа»): «Из исторических рассказов больше всего слушаются рассказы о подвигах запорожцев… Саввы Чалого, Максима Железняка». То же говорится и о русских военачальниках, например, графе Каменском.
Со временем, конечно, исторические события обретали легендарную окраску. Вот, к примеру, что говорится об Отечественной войне: «У прихожан здешних и поныне сохраняются рассказы о Наполеоне Бонапарте. Говорят, что во время оно мерзли французы, и бабы убивали их кочергами. Другие помнят, когда ещё турки обитали здесь…».
Люди, несмотря на трудности, как видим, были с чувством юмора. Наши предки отличались завидным жизнелюбием, верой в скорое обустройство некогда дикого края, желанием жить в мире и дружбе: «Они веселые и гостеприимные, так что, если гость попадет к ним, то пока не упоят его, не выпустят из дому».
А вот одна весьма забавная деталь (помните, в советское время шутили про тех, кто, купив магнитофон, ставит его на подоконник, чтобы все на улице музыку слышали): «Некоторые привыкли уже и чай пить, а другие для одного вероятно хвастовства ставят на окнах к улице чайник с прочими приборами».
Мышление народа, в основной массе не знавшего грамоты, отличалось в то время склонностью ко всему… фантастичному (Голливуда не было!). Так, про генерал-фельдмаршала Михаила Каменского говорили, что он «имел лошадь с крыльями и на ней летал, куда ему хотелось». «Прогремит гром, говорили, что св. пророк Илья разъезжает по небу на колеснице, о молнии говорят, что Архангел Михаил разгоняет дьяволов, принимающих на себя вид звезд».
Традиционно считается, что «Мэрцишор» – чисто молдавский праздник. Однако, как представляется, восходит он ко временам, когда известных нам народностей ещё не существовало, а была единая индоевропейская общность. Читаем: «У болгар 1 марта каждая хозяйка дома должна повесить перед дверьми красный пояс или кусок красной материи… Детям своим привязывают на шею и на руки красно-белые ниточки».
Вообще, мировосприятие было более, что ли, «магичным». Когда поселяне «подвергаются каким-нибудь бедствиям, общим всем, например, холере, падежу скота и прочее, то они прибегают за помощью к колдуну… Колдун, вооружившись иконою и бутылкою, бегает с азартом по селу и будто загоняет чертей в бутылку».
По нашему понятию, невозможно верить в русалок. Русалки, думаем мы, бывают только в сказках. Но в ХIХ веке это была часть народной картины мира. Причем верили в русалок не только дети, как у Тургенева в рассказе «Бежин луг». Читаем: «Со дня Пятидесятницы и в продолжении всей недели болгарки ничего не работают серьезного, потому что, по их мнению, тогда ходят русалки и всякую работающую женщину сводят с ума, а некоторых даже уводят с собою… Выходят русалки из подземного царства через отверстия земли, т.е. через колодцы, реки и т.п., поэтому весьма опасно смотреть ночью в колодец или же купаться в пруду или в реке».
Интересно, что увод русалками с собою женщины, которая тоже превращается в русалку, – стержневая тема Стругацких в романе «Улитка на склоне». И никто не смеется, не считает детской сказкой это произведение, а наоборот относят к серьезной, умной научной фантастике. Напрашивается вывод, что, несмотря на угасающую роль фольклора как такового, ничего в архетипическом плане в нашей жизни не изменилось. «Улитка на склоне» – та же «русалка на ветвях», просто для людей ХХ и ХХI веков.
(Продолжение фольклорных изысканий следует.)
Николай Феч.
