От Дубоссар до этого села – 25 км, до украинской границы – около 15 км. Обособленность всегда притягивает. Водитель сворачивает с «полтавки», и дорога поменялась – грунт возвращает нас в 1970-й. Но сколько ещё таких проселочных дорог по всему миру, и насколько в них, неидеальных, не успокоенных тысячами колёс, людских и животных следов и тысячами дней и ночей, больше поэзии, чем на свежем мокром от дождя асфальте!
В пути я перечитываю историю села. Пишут, что на этих землях жили немецкие колонисты, а первые сведения о поселении относятся к 1859 году. В 1924 году на территории села была образована коммуна «Комсомол». По сути Ново-Комиссаровка состояла из нескольких сёл, и ее жители сохранили для себя покрытые паутиной имена собственной: «А я на Маловате живу». Так называется молдавская часть села. Даже день села здесь отмечается дважды: на территории Комиссаровки – 6 октября, Маловаты – 9 октября.
В 1944 году коренные жители села – немцы – были высланы в другие регионы СССР. В советское время село специализировалось на производстве молока.
Почта. На въезде переглядываемся с фотографом: кажется, сегодня нам крупно повезло. Здесь достаточно людно: мы попали на день, когда дают пенсию.
Вот теперь и пора переключиться с моей монотонной роли архивариуса на мистическую роль незнакомца, пожаловавшего в село. Дело в том, что у нас с фотографом был уговор: приехать в Ново-Комиссаровку, не оповещая об этом заранее ни сельсовет, ни жителей. Мы были в предвкушении спонтанных бесед, недоумевающих взглядов и колоритных образов.
Почта находится в начале села, на небольшом взгорье. «Доброго дня, получили уже?» – спрашиваю я у бредущего в сторону главной улицы мужчины, и понимаю, что в моем голосе слишком много деланной участливости. Анатолий Владимирович (фото 4), впрочем, не особенно весел – недавно он похоронил жену. Анатолий Ефремович (фото 2), его тёзка и давний знакомый, наоборот, поднимается на крыльцо почты. «Дети разъехались, хоть не так далеко, но мы сами дома, – продолжают мужчины. – Хорошо хоть телефон спасает. Сосед, Василий Иванович, бывший председатель, тоже заболел – сейчас в больнице. А мне операцию повторную «на аппендицит» делали. А у жены сахар был – откуда? Раньше мы об этом диабете и не слышали».
Внутри почты достаточно прохладно – отопления нет, а потому особенно не разденешься. Это такое место, где все селяне встречаются и делятся новостями: «кто чем заболел, кто от чего выздоровел, кто что приобрел и кто что потерял».
«Я тоже училась в селе, и в моё время у нас в классе были 18 человек! – говорит Татьяна Глод (фото 1). – А сейчас по нескольку человек всего». Естественно, от малочисленных классов, обычной практики в сельской школе, переходят к теме работы: «Была б работа – была б и молодёжь». Практически у каждого есть знакомые, которые на заработках в России, Польше, Чехии, Германии. «Каждый день на работу в Дубоссары ездить слишком далеко, – добавляет Ирина, почтовый работник. – Кто из молодых желает, работает на ферме на месте бывшего птичника. Маршрутка приезжает и каждый день забирает рабочих. Ну, там все строго – чуть выпил, и до свидания. Но людям нравится. Это не старая ферма, на которых руками доят, сейчас там всё новое, сейчас лучше».
«А те, кто с детьми, тоже уезжают?» – спрашиваю женщин. – «Конечно, на бабушек и дедушек оставляют». Тут уже мои собеседницы обступают и жалуются: напишите, что во всём районе принимает один педиатр, и когда сельские жители приезжают со своими детьми на приём, проводят в очереди практически весь день.
Татьяна – украинка, а ее муж – молдаванин, продавщица Ирина – наоборот. Они говорят со мной на фирменном для Приднестровья украинском суржике с молдавскими вкраплениями.
Думаю, пора закругляться: в мини-магазин внутри почты заходит смуглый мужчина лет сорока и покупает набор бокалов. Видимо, он был отложен для него заранее.
ФАП. Он находится сразу за зданием почты. Бригада специалистов-врачей приезжает в Ново-Комиссаровку раз в месяц. «Половина населения – гипертоники», – делится с нами медработник Ирина (фото 3). Её старший сын переехал с женой в Красный Виноградарь, младший учится на третьем курсе. «Домой дети тянутся с удовольствием, что бы ни случилось, так было и будет, – рассказывает она. – Невестка и внук всегда с нетерпением ждут плацинд в выходные». Муж уезжает на зимний период на заработки, чтобы помогать детям. У современного села – женское лицо. А если конкретизировать – женские плечи.
ОЗЕРО. Несколько лет назад его расчистили впервые за 30 лет, и вовремя: ранее оно больше походило на болото, источавшее ароматы сероводорода. Сейчас это один из живописных уголков села, а после дождя селяне занимают лучшие места на берегу: «семечки и удочки». «Когда я выхожу на рыбалку с мужем, не все мужики это понимают, – смеётся медработник Ирина. – А мне нравится рыбачить, есть в этом что-то поэтическое».
Усилиями местной администрации вокруг озера засадили парк. Местное озеро — единственный водоем в близлежащих населенных пунктах, Днестр-то далеко.
ОСТАНОВКА. Пассажирам еще придется подождать автобуса. «Точное расписание маршруток не скажу, давно ими не пользовался, – рассказывает случайный прохожий Владимир. – Бывают, конечно, нюансы, когда ломается маршрутка, а ожидающие этого не знают. Из Боски иногда трудно уехать». В соседнее село нам обязательно надо поехать отдельно. Про немецких колонистов в Ново-Комиссаровке помнят мало, а вот в Боске, говорят, знают побольше.
Куда едут? Конечно же, отовариваться в Дубоссары: «Там дешевле на те же 10-15 рублей, и думают так: возьму вместо двух килограммов пять».
Наши люди любят говорить: вот, у нас всё плохо. На самом деле эта привычка прибедняться есть как у городских, так и у сельских. Но если городские жители могут жаловаться бесконечно, то сельское сознание очаровывает меня своей парадоксальностью: «Тяжело, но пока, слава Богу, живем! Нам всё нравится!».
У многих жителей села есть машины, и это именно средство передвижения, а не роскошь. Общественный транспорт, конечно, далеко не совершенный.
К спокойному Владимиру подходит его друг холерического типа, который не без нервов рассуждает, у кого бы поменять леи по более выгодному курсу. Они заговорщицки переглядываются: судя по всему, товарищи замышляют весёлый вечер.
КАМЕНЬ. В сельсовете с сентиментальным советским крыльцом оказалось пусто: глава уехала в райцентр. Там я хотел узнать, что за монументальный камень стоит на территории озера. Есть памятник героям Великой Отечественной войны – тут все понятно. А вот живописный камень на лужайке без всяких надписей привел меня в восторг. Я бы оставил всё как есть, не надо никаких пояснений. Может быть, он тысячу лет покоился на дне озера, а теперь переродился в неопознанный нелетающий объект. Есть во мне все-таки интерес к язычеству, если мне нравятся камни без надписей, но до поклонения им, надеюсь, дело не дойдет.
«Раньше на этом месте была столовая», – говорят прохожие. Ну, камень вряд ли поставлен в честь столовой. В общем, мы выяснили, что к камню ещё установят табличку. Он тоже будет посвящён Великой Отечественной войне. Все-таки 75-летие Победы в этом году.
БАР. Тот частый случай, когда имя живёт дольше глагола. Это не бар вовсе: так по старинке в Ново-Комиссаровке называют магазин. Для местных людей это сакральное место, все советовали нам туда зайти. Хозяйка, обслуживающая покупателей, Галина Антоновна (фото 5, справа), тут же накрывает стол. Это как нельзя кстати: обедаем курицей, бутербродами и кофе.
Накануне мы спорили с товарищем: а не миф ли это сельское гостеприимство? Почему люди в селе лучше встречают гостей, чем горожане? Разве не могут с порога прогнать? В Ново-Комиссаровке все гипотезы моего товарища рассыпались, о чем я и рассказал ему по приезде: нас, неизвестных путников, сразу же накормили! Нет, для села это уже правило хорошего тона. Это радует: значит, внешне мы не похожи на злодеев.
Одна из покупательниц отвечает на волнующий меня вопрос: а откуда произошел топоним Ново-Комиссаровка? «Во время войны один летчик был сбит, его самолёт упал в лесу неподалеку. Он был комиссаром, – говорит Лидия Севастьяновна (фото 5, слева). Представили нам её как «самую мудрую женщину». – Раньше это село называлось Катереу (украинцы же величали его Катеревкой)». Звучит как легенда, но почему бы и нет?
«Я вам могу целый год рассказывать, – прищурившись, смотрит на меня женщина. – Отец Севастьян Феоктистович у меня был председателем села в годы войны, и ему поручили угнать скот, чтобы его не забрали румыны. Гнали ни много ни мало четыре месяца. А потом его забрали в армию. Кстати, он и финскую войну прошёл. После войны почти два десятка лет в селе жили на хозрасчете – копейки не видели».
«А что там Тирасполь, такой красивый, процветает?» – спрашивают нас посетители магазина. Отвечаем с улыбкой: «Местами». – «Ну, Дубоссары-то покучерявее стали, когда в базарные дни едем туда, там и прогуляться можно, и прикупить чего-то необычного».
Что может быть лучше неторопливой обеденной беседы в компании новых знакомых? Это англичане при встрече из вежливости могут говорить «только о погоде». Мы, приднестровцы, только сведя знакомство, будем говорить обо всем и сразу. «Здравствуйте?» – удивлённо смотрит на нас покупательница, приметив новые лица. Она покупает капусту, тюльку и печенье и сообщает последние новости: «Там Ванька, говорят, приехал. Продолжает крутиться».
ДОМ КУЛЬТУРЫ. «Если не секрет, что вы здесь «словили»?» – спрашивает нас усатый и говорливый мужчина в очках. Он невысокого роста и обо многом говорит с сарказмом, как и все люди его типа. – «Приднестровье» – известная газета, и что, всю правду напишете?» – «Всю правду напишем, – улыбаюсь, – даже этот разговор».
В советское время в Ново-Комиссаровке строили огромный, в несколько этажей, ДК. Все-таки населенный пункт достаточно удален от центра, а вокруг него много сел поменьше. Думали о культуре, хотя в селе уже был и сейчас есть клуб.
С развалом СССР, понятное дело, стройку так и не закончили. Мы ходим по этажам классической для русского мира постсоветской «заброшки». Со второго этажа открывается прекрасный пейзаж. Если вы еще не забыли о романтике, то именно такое место (а не ресторан со стеклянными столами) – прекрасное место для свиданий влюбленных юношей и девушек. Тут и там на стенах надписи. «Маша, я люблю тебя», «Лена+Дима»… Может быть, эти стены и не знали концертов и дискотек, и вряд ли уже узнают. Зато они знают, что такое любовь.
Фото Виктора Громова.
Андрей ПАВЛЕНКО.
Дубоссарский район.
