Как важно в жизни уметь прощать и принимать руку помощи, чтобы не повторить ошибок. Но не все способны вложить свою ладонь в протянутую руку и вернуться к исходной точке, чтобы начать жизнь сначала.
Аня шла по длинному коридору, держа за руку воспитателя. Ей уже 15 лет, а ходить за руку – это удел маленьких, – так думала девочка. Но зная, что ощущает ладонь Тамары Петровны в последний раз, сжимала пальцы сильнее. За годы жизни в детском доме заботливые руки воспитательницы стали такими родными. Они заплетали косы, поправляли бант, вытирали слёзы, похлопывали по плечу. От этих ладоней она получала тепло и участие. Была ещё бабушка Вера, которая часто приезжала навестить девочку с гостинцами. Она была мамой погибшего отца, которого Аня так рано потеряла. А вот мама так ни разу и не приехала. И вот сегодня новость: она её забирает к себе. Аня не знала, радоваться этому или нет. Когда ей было пять лет, мать отвезла её в детский дом и сказала: «Скоро заберу тебя, только работу найду. Немного скоплю денег и сразу заберу». И вот только через 10 лет слово сдержала. Аня сильнее сжала руку воспитательницы и подумала: «А ведь я ждала тебя, мама, всегда, а сейчас уже и не знаю, хочу ли встречи, смогу ли простить тебя».
Люба ходила по приёмной из угла в угол: «Скоро приведут дочь, что скажу ей? Простит, поймёт? Должна понять. Что я могла тогда сделать? Если бы Фёдор не погиб в ту злополучную ночную смену на заводе, всё было бы по-другому. Мы бы так и жили вместе, одной семьёй. А с маленьким ребёнком на руках мне ничего не оставалось, как оставить на время дочь в детском доме. Да, я уехала на заработки. Нашла работу. Могла забрать Аню уже через год, но… началась новая жизнь, новый муж и ожидание ребёнка. Когда сын подрос, снова известие – будет двойня. Куда я могла забрать Аню? Теперь после выхода на работу мне с тремя мальчишками не справиться. А дочь уже такая большая, будет помощница: покормит, погуляет с детьми. Она поймёт, она простит».
Дверь распахнулась, на пороге стояла Аня. Женщина молча подошла, обняла дочь. Нужные слова у матери так и не нашлись. Девочка затряслась и заплакала. Тамара Петровна слегка похлопала по плечу воспитанницу и приободрила: «До свидания, Аня, обязательно напиши, как у тебя дела»…
Вера Павловна сошла на остановке с большой сумкой, в которой были фрукты, сладости, кое-что из вещей для внучки: «Она такая уже большая. Красавица, уже не до кукол. Думаю, что новые блузки ей понравятся. Вот исполнится Ане 16 лет, поступит в училище, к себе заберу, будет у меня жить. Хватит, нажилась девочка в детском доме. Говорила Любе, давай опекунство возьму, со мной девочка жить будет. Всё ж лучше, чем на казённых харчах. Но невестка на своём стояла, ненадолго оставляю, через год-два заберу. А оно вон как затянулось. Девочка при живых матери и бабушке в детском доме, как сирота, живёт». «Здравствуйте, тётя Вера. А вы к Ане? Так нет её. Мамка забрала, ещё на прошлой неделе». После этих слов у Веры Павловны подкосились ноги, и она едва успела сесть на скамеечку в коридоре. Директор детдома объяснила, что да, была мать и забрала девочку, имеет право. Где искать внучку, женщина не знала. Невестка как уехала девять лет назад на заработки, так и не объявлялась, не писала, не звонила. Кое-как уговорив директора дать адрес, Вера Павловна поехала проведать внучку…
Аня открыла двери и улыбнулась: «Бабушка, как ты меня нашла? Заходи. Мамы нет, она на работе. На соседней стройке маляром работает. А я вот кашу варю, пока братики во дворе гуляют. Скоро буду кормить их». Вера Павловна оглядела две смежные комнатки, где ютилась семья из шести человек: «Вот, значит, вы так и живёте. Места маловато будет». Девочка крутилась у плиты: «Мы с мамой в этой комнате, а три братика – в соседней. А мамин муж дома почти не бывает, иногда приходит. Говорит, что смены у него ночные, командировки. Это даже и лучше, а то ругаются они часто. Бабушка, ты садись, скоро мама придёт, поужинаешь с нами».
Люба пришла к шести и, завидев бывшую свекровь, с порога буркнула: «А… Вы приехали. Останетесь до утра или сегодня уедете?». Аня накрыла к ужину и позвала всех к столу. Люба достала из шкафа бутылку вина и налила себе и гостье: «Ну, за встречу!». Вера Павловна почти ничего не ела, всё интересовалась судьбой внучки: «Она что, в школу не ходит? Целыми днями с младшими сидит? Ты бы, Люба, в сад их определила, а Аню – в школу. Ей учиться надо». Люба отмахивалась, мол, не ваше это дело, моя дочь, и мне решать, как ей жить. «Погубишь девку», – переживала бабушка. «А думаете, моя жизнь не загублена? Да если бы ваш сын в ту ночную смену не полез рубильник выключать, то остался бы жив. Ему что, больше всех надо было?» – Люба обхватила голову руками и зарыдала. Аня бросилась успокаивать мать, но та её оттолкнула. Вера Павловна стала собираться, у двери остановилась и позвала внучку: «Анюта, часто мать выпивает? Ты подумай и переезжай ко мне». Девочка замотала головой: «Я не могу, мне братиков жалко. Они совсем одни останутся. А мать мне не жалко, я её простить не могу, что оставила меня в детдоме».
Через полгода бабушка вновь поехала навестить внучку. Долго стучала в дверь, никто так и не открыл. На стук выглянула соседка и рассказала, что Люба выпивать стала чаще, детей младших в детдом забрали, а старшая Аня уехала то ли учиться, то ли работать, а куда – не знает. Долго женщина обивала пороги, всеми правдами и неправдами узнавала, куда могла поехать внучка. Только через год Вера Павловна выяснила, что внучка поехала со стройбригадой на заработки, и отправилась на ее поиски. Долго она стояла перед дверью в общежитие, не решаясь войти, будто чувствуя неладное. А когда вошла в комнату, сердце словно остановилось – внучка у детской кроватки сидела. Долгих разговоров Вера Павловна вести не стала, коротко сказала: «Собирайся. Ко мне с ребёнком поедешь. Судьбу твоей матери не позволю повторить. У меня дом, хозяйство, хватит по углам ютиться. А я как бабушка помогу, с ребёнком посижу. Тебе доучиться надо, профессию получить».
Ирина ГЕРАСИМОВА.
