Сегодня особенно приятно представить читателям республиканской газеты «Приднестровье» это необычное издание мне как автору-составителю, участнику советской военно-стратегической операции «Анадырь» и ответственному секретарю правления республиканской общественной организации «Приднестровское общество дружбы с Кубой». У книги динамичное и многозначное название – «С возвращением, Куба!».
Ещё несколько лет назад об этом не могло быть и речи. Все материалы о событиях на Кубе начала 60-х годов прошлого столетия шли под грифом «Совершенно секретно». С участников военно-стратегической операции «Анадырь» в обязательном порядке брали расписки о неразглашении государственной военной тайны. И они молчали, даже когда обнаруживали, что в их военных билетах нет особых отметок об этом. Но вот шлюзы открыты, и Интернет еле успевает переваривать информацию о «Карибском кризисе» и военной блокаде Острова Свободы. Частично эту информацию не обошли вниманием и мы: на ней основаны вступительная статья к нашему изданию «Краткое сообщение об операции «Анадырь», или Как «запустить американцам в штаны термоядерного ежа», другие справочные и сопутствующие материалы, где, в частности, названы все 86 пассажирских теплоходов, сухогрузов и танкеров, которые участвовали в небывалой до той поры по масштабам морской операции по переброске военной техники (в том числе и ракетных установок), горюче-смазочных материалов и живой силы в другое полушарие Земли.
Но главная достопримечательность книги «С возвращением, Куба!» состоит в том, что впервые в Приднестровье открыто заговорили «кубинцы», представляющие разные возрасты сослуживцев по Группе советских военных специалистов на Кубе (1962-1993 гг.) не как в прошлом воины-интернационалисты «второго сорта», а как настоящие военнослужащие, исполнившие интернациональный долг. И сейчас то ли мы возвратились на Кубу, то ли Остров Свободы стал снова ближе к нам. Мы – воины-интернационалисты! Это положение ныне зафиксировано в Законе Приднестровской Молдавской Республики «О внесении дополнений в Закон ПМР «О социальной защите ветеранов войны», подписанном Президентом ПМР Евгением Шевчуком 25 июля 2016 года, его текст под заголовком «Мы были, теперь мы есть и будем, пока живы!» опубликован в настоящей книге и воспринят всеми «кубинцами» Приднестровья с особым удовлетворением. На страницах книги представлены рассказы более шестидесяти воинов-интернационалистов, разных, но равных, со всех городов и районов республики, а также наших друзей из Днепропетровска, Севастополя, Краснодара, Кишинёва, Криково. Эти обстоятельства заставляют довериться тому, что они рассказывают и что вспоминают о них, поскольку живут рядом с нами. И это, наконец, представляет интерес не только для участников издательского проекта, но и самого массового читателя, с которым мы готовы пообщаться вживую здесь и сейчас.
НИКАНДР ЕЛАГИН,
автор-составитель книги «С возвращением, Куба!»,
член союза писателей Приднестровья.
В моих армейских друзьях моё настоящее начало
… В армию меня призвали в октябре 1979 года из рабочего коллектива Тираспольского ХБК. Сразу меня, как и других 18 тираспольчан, определили в Сертолово-2, учебный полк имени Яна Фабрициуса под Ленинградом. Это я хорошо помню: Фабрициус – один из латышских стрелков, командир и комиссар Красной Армии во время гражданской войны, одна из неоднозначных фигур отечественной истории по прозвищу Железный Мартын. Он погиб при совершенно не боевых действиях, но героически: утонул в 1929 году, спасая пассажиров самолёта, упавшего в море вблизи города Сочи. Для начала надо знать хотя бы такие детали истории, если у тебя есть скромное желание вписать себя в биографию учебного подразделения с его именем…
Там нас учили, как оборону держать, как действовать при наступлении, как владеть боевым оружием. Мне, старшему стрелку, надо было знать, наверное, чуток больше своих подчинённых. Наше учебное подразделение было образцовым, потому нас часто привлекали к показательным выступлениям. В частности, мы демонстрировали своё мастерство перед министрами обороны Бенина, Австрии, других государств…
Здесь сослуживцы осваивали новый образец танка Т-80. У нас, пехотинцев, была несколько другая роль: лежать в окопе и ждать, когда эта железная махина пройдёт над тобой, когда ты глохнешь от рёва его турбин, когда мощные гусеницы провисают над тобой в окопе. Ощущение не из приятных, психологически может подавить даже самого бесстрашного бойца, хотя, вроде бы, всё рассчитано. Наверное, в этом всё-таки есть рациональное зерно, на которое обращал внимание великий полководец и почти наш «земляк» Александр Суворов: «Тяжело в учении, легко в бою». Слава Богу, испытать на Кубе в бою нам это не пришлось…
Здесь я познал настоящую армейскую дружбу. С Сашей Светловским мы жили в одном доме в Тирасполе, вместе призывались, вместе служили от начала и до конца на Кубе. Саша был неординарной личностью. Холерик, заводила. Кажется, не было никого среди нас, кто бы не знал его. Он всегда был открыт для общения. Красивый, здоровый, как одесская тюрьма (извините, пожалуйста, за скоропалительное сравнение, но вот такие у меня ассоциации). Кандидат в мастера спорта по слалому. И фамилия у него светлая… Дружба с ним для меня была, без всякого преувеличения, началом всех начал. Он рано ушёл, но мы до последнего дня общались с ним, как и с большинством из тех восемнадцати уроженцев Тирасполя, служивших со мной на Кубе. Это Женя Вежливцев (сейчас живёт в Одессе), Юра Брехунец (в Краснодаре), Серёжа Тужилкин, Паша Заика, Витя Менько… Мы часто собирались, не ради бахвальства, кто чего достиг, кто кем стал, а просто пообщаться в хорошей мужской компании, вспомнить Кубу, посмотреть друг другу в глаза и зарядиться энергией на новые дела.
Мне есть что вспомнить. Например, как я стал памятником. Не улыбайтесь, так оно и было. В ярком сентябре 1981 года, будучи заместителем командира взвода, я сопровождал ребят в столовую на обед. Честно признаюсь, был одет не по форме, что заметил дежурный по части и сразу же отстранил меня от командования. Грешным делом, мне подумалось, что он тут же препроводит меня на гауптвахту. А он почему-то послал меня… в политотдел бригады, где уже собрали около сорока солдат из разных подразделений. Оказывается, из них методом отбора предстояло определить одного, кто бы стал прообразом одной из фигур памятника советско-кубинской дружбы. Как, скажем, солдат Николай Масалов из Кемеровской области стал прототипом памятника солдату с девочкой на руках, установленного в Трептов- парке в Берлине. Скульптору Е. Вучетичу не надо было придумывать «натуру», такой солдат был в действительности – Николай Масалов в Берлине вынес девочку из-под перекрёстного обстрела…
Наш памятник, безусловно, более скромного назначения и должен был олицетворять дружбу наших народов в виде двух солдат – советского и кубинского, – стоящих крепко на земле и держащих не менее крепко над головами автомат Калашникова. Было даже определено время и место его установки: 7 ноября 1981 года, провинция Манагуа, перед штабом Западной армии. По каким-то, известным только художникам, критериям меня определили прототипом советского солдата. И скульптор, насколько я помню, Васеро Кальве, со своей помощницей Маргаритой начали ваять мой портрет… Маргарита, известный автор скульптуры «Женщина Куба», как-то особо опекала меня. Она однозначно намекала мне, что я очень похож на её бывшего бой-френда – американского офицера. Возможно, выбор не случайно пал на меня, и слово Маргариты не было последним…
Лично у меня нет каких-либо подтверждений установки этого памятника. Хотя вездесущий Интернет на клик опознавательных знаков, вроде бы, откликается, но показывает такую «муру», что голову можно сломать, в выдаваемой информации нет требуемого объекта. И тогда Интернет мне напоминает не системную всемирную паутину, как его окрестили, а самый настоящий мусорный бачок…
Правда, один из наших бывших командиров генерал-полковник Анатолий Лопата утверждает: у него есть фотография этого памятника. Мы даже нашли конкретную ссылку в Интернете на его книгу (издательство «Дом «Военная разведка», 2014, 584 с.»). Но выставленная здесь книга не содержит как раз кубинский период его службы. Удалён, возможно, модератором, а, скорее всего, сам автор изъял по своим нынешним соображениям. Другой однополчанин, Александр Дубчак, при встрече тоже обещал достать нам копию этого снимка. Но, видимо, стыковка не состоялась. На Украине настали другие времена…
ИГОРЬ ДУРБАЛА,
предприниматель.
г. Тирасполь.
… И связь над Кубой заговорила по-молдавски
Разрешите представиться: Андрей Степанович Бодян. Родился в селе Дойбаны I Дубоссарского района. После окончания Дойбанской восьмилетней молдавской школы поступил учиться в Кишинёвское совхоз-училище виноделия на электротехника. В 1991году, сразу же по завершении учёбы, призван в армию Криулянским РВК. Так я оказался в учебном батальоне связи, расположенном в городе Николаеве. В декабре того же года теплоход «Иван Франко» из Одесского порта доставил нас на Кубу, для прохождения службы на узле связи «Граната» (п. Нарокко,12-й учебный центр). Должность у меня что ни на есть самая востребованная – электрик-дизелист. Если в электросети, как говорят, искра в землю ушла, то тут на помощь приходит дизелист, заводит свой дизельный агрегат, в считанные минуты появляется необходимый свет в конце тоннеля, и всё сразу оживает, радисты, телеграфисты налаживают прерванную связь. Для военных, как известно, коммуникации связи – первое и самое действенное оружие.
Известно и другое: служил я на Кубе в 90-е годы – период распада СССР. Американская разведка отслеживала каждое слово в радиоэфире Гавана-Москва. Пришлось проявить смекалку при передаче информации. Когда вышла из строя ЗАС-аппаратура, в открытый эфир нельзя было выйти на русском языке, и мы вышли в эфир на молдавском…
А так служил, как все, в чём-то, возможно, даже лучше других, если тогда был удостоен специальной кубинской медали «За боевое содружество», которую мне вручил лично министр обороны Кубы Рауль Кастро…
Андрей БОДЯН,
служащий СВПЧ-7,
г. Дубоссары.
Книга, надеюсь, сохранит нас такими, какими мы были
Будем знакомы: Анатолий Иванович Якименко. Родился 1 ноября 1948 года в селе Коротное, где в то время мой отец Иван Акимович работал председателем сельского Совета. Отец построил два дома: в Коротном, где я родился, и в Глином, где я вырос, окончил восьмилетку, одиннадцать классов вечерней школы, Лиманское профессионально-техническое училище механизации. Перед призывом в армию – шофёрские курсы ДОСААФ и Сорокский техникум электрификации сельского хозяйства. Со сборного пункта Тираспольского военкомата направлен в Кишинёв, а «покупатель» доставил нас в одну из воинских частей Одесского военного округа в Запорожье, где уже не по первому кругу штудировал всё, что относится к механизмам в доступном нам понимании. Наверное, потому железки – мой главный приоритет. Моя жена Евгения Трофимовна подшучивает надо мной, что в нашем возрасте большинство заботится о красоте, о цветах, а у нас – трактора, плуги, бороны, сеялки, веялки, подборщики…И она права, я без всего этого жизни своей не представляю. Кроме шуток, когда я вернулся из армии домой, придя в правление колхоза, скорее всего, не попросил, а потребовал: «Дайте мне трактор!».
На военных курсах механиков-водителей нас сразу ориентировали, что придётся поработать в условиях тропиков. Был строгий отбор. «Особисты» круто проверяли всю нашу биографическую подноготную, в их поле зрения попали все близкие и родные. Как потом призналась Женя, моя девушка, и её разыскали, поскольку мы дружили с ней до армии четыре года. Интересовались, что я за человек, какой у меня характер, какие у меня увлечения… Всё, видно, подходило для службы за рубежом. С нами даже проводил собеседование генерал. Это тебе не хухры-мухры! Не каждый день с рядовым солдатом тет-а-тет общается генерал! Он спрашивал, согласен ли я служить за рубежом, исполнить свой интернациональный долг. Что я мог ответить? Конечно, согласен. Тогда для всех нас был непреложный закон: раньше думай о Родине, а потом о себе…
В Одессе всё уже было проще: нас пригласили на склад. Там было столько гражданской одежды, что глаза разбегались, бери, примеряй, что душе угодно… Из Одесского морского порта пассажирский теплоход «Мария Ульянова» доставил нас в Гаванский порт. Отсюда прямой путь – на родненьких ЗИЛ-157 без тентов к месту расположения. Карантин для нас оказался настоящим испытанием. Адаптация к местной воде проходила с трудом: санчасть была переполнена специалистами с расстройством желудков. Потом всё восстановилось. Русский солдат и щами из топора будет доволен…
Меня назначили механиком-водителем среднего артиллерийского тягача АТС-712. Здесь мы и встретились с земляком из Слободзеи Петром Попадюком – один взвод, одно отделение. Точнее, он оператор СОН-9, а я на своём тягаче его устройство должен был доставлять к условленному месту.
Не знаю почему, но к технике у меня с детства особая тяга. В армии вверенная мне техника всегда находилась в образцовом состоянии. В один из парковых дней я, как лялечку, каждую деталь тягача вот этими ручками обласкал и отогрел, тропическая жара тут не в счёт. Гусеницы блестели чистотой! Даже в кабину я забирался своим хитрым способом, чтобы как можно меньше почвы с обувкой попадало вовнутрь – пролезал по тенту, с кузова. Это заметил комбриг и оценил мои действия. Прихожу с наряда, а мой сослуживец Водолащенко берёт меня «на понт»:
– Ну ты, Якименко, и прогнулся перед комбатом. Он тебе пообещал неделю отдыха…
– Ни перед кем я не прогибался. Делаю своё дело – вот и всё…
Но всё случилось так, как сказал Водолащенко. Вызвал меня комбат и объявил: «Готовься, Якименко, к недельному отдыху в нашем санатории. Ты его заслужил честным отношением к солдатскому делу!».
Приятное помнится всю жизнь, как и ночные наряды, когда тропическая ночь темна, и каждый звук тревожен, камертоном отзывается на твоих натянутых нервах. Страна дружественная, но чужая. Люди тут разные живут, не все доброжелательны к нашему присутствию. Особенно тревожны были наряды на станции П-15, расположенной на пригорке и отдалённой от основных наших позиций. Периодически «контра» проверяла нашу бдительность. Каптёрка была покрыта алюминиевой жестью, и кто-то умудрялся среди ночи забросить на эту крышу увесистый камень. Тишина разрывалась вдребезги, сердце часового было почти в том же состоянии. В темноту летел обрывистый русский окрик: «Стой, кто идёт?». И через несколько секунд другой упреждающий возглас: «Стой! Стрелять буду!». Этого, наверное, было достаточно, чтобы понять: мы – на посту. Провокации предупреждались и таким способом…
АНАТОЛИЙ ЯКИМЕНКО,
механизатор.
с. Глиное Слободзейского района.
Такие разные встречи
…Мы оказались в одном призыве с Юрой Дикусаром из Тирасполя и Борисом Галкиным, человеком известным в Дубоссарах. Борис Галкин на Кубе подошёл ко мне и говорит: «Привет, земляк! Ты не помнишь меня? Вместе кувыркались на ковре на первенстве Молдавии» – «Точно, – говорю, – было дело! 2:2 – победила дружба!».
…В учебном подразделении в Парголово, что в Ленинградской области, освоил военную специальность санинструктора. Но на Кубе, куда нас вскоре переправили, моя профессия оказалась невостребованной. Тут я нужен был в роли помощника гранатомётчика, наблюдателя-разведчика. И только к концу службы меня вернули в санинструкторы…
Однажды со мной приключилось нечто неординарное, я испытал чувство, доселе мне неизвестное. Страх? Возможно. Оцепенение? Вероятно. Ужас? По всей видимости, первое, второе, третье. Как говорится, три в одном…
Случилось это в ночь с 31 декабря 1979 года на 1 января 1980 года. Прошла вечерняя поверка, сыграли общий отбой. Офицеры ушли встречать Новый год в своём кругу. А чем мы хуже? Мы тоже люди-человеки, и ничто человеческое нам не чуждо. Решили послать гонца за спиртом. Кому выполнять эту «почётную миссию», решила солдатская «жеребьёвка». Мне не повезло – именно я вытянул сломанную спичку. Что делать? Фляжку на пояс – и в путь.
В условном месте у забора «самовольщики» всегда что-то подставляли: пустые канистры, камни, какие-то бревна, пеньки, чтобы без особых трудов преодолевать барьер. Их периодически убирали, но солдатскому упорству и смекалке нет предела. Под покровом ночи я быстренько вырулил к означенному месту. Не мешкая налетел на подножные средства, и в темпе, как на крыльях, перелетел через забор. Приземление было не из лучших, я сел на спину какого-то животного, успев ухватиться правой рукой за грубый покров шерсти. Животное как-то утробно рявкнуло, распрямилось и отбросило меня метра на три от себя.
У страха глаза велики. Чудище стояло передо мной – огромное, тёмное. Сразу подумалось, что я встретил настоящую, страшную чупакабру, которую, правда, я раньше в глаза не видел, но, по слухам, это был огромный, хищный зверь, обитающий на Кубе.
Не помню, как долго я находился в оцепенении, но насколько позволяла в тот момент моя интуиция и ночная темнота, я внимательно наблюдал за чупакаброй. Она сначала стояла неподвижно, но глаза её горели. Это хорошо было видно. Моё воображение рисовало с молниеносной быстротой одну картину страшнее другой. Огоньки глаз стали снижаться, и я предугадывал самое страшное: зверь готовится к прыжку. Когда же наши глаза оказались на одном уровне, мы приблизились почти вплотную друг к другу, «зверь» вдруг шепотом спросил у меня человеческим голосом на испанском языке: «У вас не найдётся закурить?».
В школе я изучал испанский язык, хорошо понял его просьбу. В этот момент я был готов весь стечь в землю. Говорят же, человек на 90 процентов состоит из воды. Мы обнялись по-братски, похлопали друг друга по плечу, перекурили наши страхи.
Мне пришлось объясниться, зачем я тут. Он тоже «разрулил» свою ситуацию.
На начало 1980 года была достигнута договорённость о выводе американских военнослужащих с базы Гуантанамо и о передаче якобы её кубинской стороне. Кубинцы опасались в это время провокаций со стороны американцев, поэтому усилили охрану всех военных объектов, в том числе и рядом находящуюся советскую военную базу. После таких объяснений стало ясно, зачем тут оказался двухметровый негр, на которого я уселся, и, кажется, немного приласкал его шевелюру. Сразу же без лишних разговоров он взял на себя миссию добытчика, приказал его ждать тут, оставив в залог своё оружие. Хорошо, что со страху оно не наделало беды! Вскоре он пришёл с друзьями, передал мне фляжку со спиртом, мы поздравили друг друга с наступающим 1980 годом, посмеялись над тем, что произошло…
Конечно же, я повысил градус праздничного настроения сослуживцам, рассказав о своей встрече с «чупакаброй». Особое удовольствие я доставил своим 18 землякам-молдаванам. Они сразу начали вспоминать свои народные обычаи, кто-то даже пытался пропеть новогоднюю колядку, которыми особенно славится Молдавия.
АЛЕКСАНДР ЛЁВКИН.
г. Бендеры.
Делом утверждать имя
воина-интернационалиста
Хочу всё тоже по порядку. Я, Владимир Макушинский, родился в Рыбнице в 1972 году. Здесь же окончил СПТУ-71 по специальности «слесарь по ремонту сельскохозяйственных машин». Тогда на рабочие профессии был большой спрос. Из этого же города меня призвали в армию в 1990 году, ещё до развала Советского Союза и Молдавии. Поэтому попал служить в учебное подразделение артдивизиона, дислоцированного в городе Николаеве. Нас сразу нацелили: будут готовить для службы на Кубе. И в один из прекрасных дней нас повезли в Чабанку, что под Одессой, переодели в гражданскую одежду и под покровом южной ночи на теплоходе «Грузия» направили в Средиземное море. Потом через Атлантику – на Остров Свободы, где меня определили в 20-й учебный центр Торенс. Во взводе противотанковых управляемых ракет ПТУР было 13 человек, 7 из них уроженцы Молдавии. Хорошо помню моих сослуживцев: Олег Ананьев, Игорь Сущиков (сейчас он где-то в России), Гриша Куприн, Сергей Гоцелюк, Сергей Тютюнников… Служить вместе пришлось недолго. С развалом Союза нас вернули дослуживать в Молдове.
Всегда рад встрече с «кубинцами». Мы представляем целых три поколения (Группа советских военных специалистов на Кубе – ГСВСК – просуществовала более тридцати лет). Мы разные по возрасту, но это никоим образом не мешает нам общаться, понимать друг друга, заниматься военно-патриотическим воспитанием молодёжи, проводить спортивные соревнования, участвовать в общественной жизни республики, делом утверждать имя воина-интернационалиста.
ВЛАДИМИР МАКУШИНСКИЙ,
водитель пожарной автомашины
Рыбницкой СВПЧ-5.
