Вселенная Стивена Кинга возвращается
«У всех местных на душе грех или сожаление. Клетка собственного изготовления. Конец истории печальный. О том, как мы докатились до этого. «Это не я, это всё город», – вот что мы говорим. Но и за этими словами история, это ничего не меняет. Может, что-то и делает из тебя чудовище, а может, ты был им всегда».
Генри Дивер.
Этим летом на экраны вышел новый сериал компании «Hulu» под названием «Касл-Рок», основанный на произведениях Стивена Кинга. Сериал, первый сезон которого состоит из 10 эпизодов, повествует нам о маленьком городке штата Мэн, где всё и вся наполнено тайной, отчаянием и безнадежностью. Убийства, несчастные случаи – вот что стало уже основой повседневной жизни его жителей.
Данный сериал – это еще одно сотрудничество великого американского автора и продюсера Джей Джея Абрамса, а также Стивена Кинга, вместе они уже работали над адаптацией другого романа, «11/22/63», еще в 2016 году.
Новая серия психологических ужасов фокусируется на вымышленном жутком городе в штате Мэн под названием Касл-Рок, с которым поклонники Кинга уже знакомы по таким произведениям, как «Нужные вещи», «Куджо», «Мертвая зона» и, конечно, «Побег из Шоушенка» (из сборника «Четыре сезона»).
Первый сезон рассказывает нам об адвокате Генри Мэтью Дивере (актер Андре Холланд), работа которого – оспаривать смертные приговоры. Он возвращается в Касл-Рок после долгого отсутствия из-за звонка странного неизвестного молодого человека – Малыша (The Kid).
Он был найден сотрудниками в заброшенной части тюрьмы Шоу-шенк, и никто не знает, как он туда попал. Диверу предстоит решить множество загадок, которые, в том числе, касаются его прошлой жизни, а поможет ему в этом его подруга детства Молли Стрэнд.
Каждая серия фокусируется на конкретных персонажах и на том, как они адаптировались (или нет) к жизни в городе, который борется и который одновременно духовно болен. Все они – часть этого города и представляют собой некие «пазлы», которые ведут к разгадке или же, наоборот, путают нас.
«Касл-Рок» умудряется не на шутку интриговать. Даже во время своего неторопливого начала он забрасывает сюжетные удочки и вешает на стену ружья, ожидание выстрела которых заставляет смотреть дальше. Появляются лишь новые вопросы и тайны. И даже если вы не любитель триллеров, с первой же серии вас увлекут за собой загадки сериала, самой интересной из которых является главный герой, вернувшийся в родной городок.
Яна КИСЕЛЕВА, студентка ПГУ им. Т.Г. Шевченко.
Русские поэты
Я иду с работы домой, покупаю в мини-маркете батон и триста граммов колбасы «Оливье», а также сахар и подсолнечное масло, и на выходе из магазина встречаю Сено. Его трясет из стороны в сторону, футболка с надписью «Do you believe in God?» на нем грязная и пропахшая потом, он просит у меня пару рублей, а желательно –
десять.
С Сеном (его на самом деле зовут Алексеем, а фамилию не помню – прозвище, вроде бы, было ее производным) я в одном возрасте играл за детскую футбольную команду. Он и сейчас весь рыжий, только веснушки, как и глаза, уж очень поблекли, а в руках, несмотря на молодой возраст, уже тремор.
– Моряк же сидит, дали полтора года, – сообщает он мне последние новости. – Ограбил бабу, знакомую свою. А Миша без двух пальцев же, его никто на работу не хочет брать, а дворником он сам не хочет.
Все лаконично и информативно. Я даю Сену два рубля и иду домой. Сено – не поэт, Сено – быстро опускающийся алкоголик, который никогда не работал. Ему надо лечиться, но делать он этого, конечно, не будет. Его мама живет где-то в Израиле и отправляет ему небольшие суммы, а за квартиру платит сестра, чтобы Сено не наделал долгов. А может быть, Сено и поэт, думаю я. Чтобы быть русским поэтом, не обязательно писать стихи. Мы со старыми друзьями сидим у себя «на районе», мирно беседуя о бытии человеческом и застрявшей в зубах кукурузе. К нам подходит незнакомец. «Я – русский поэт Александр Яблочков», – представляется он и просит у нас десять рублей на маршрутку до Западного. Я мигом вспоминаю этого поэта. Однажды он пришел в одно из столичных кафе, сделал заказ на приличную сумму и не стал платить. Когда администрация вызывала милицию, он повернулся к нам и сказал ту же фразу: «Запомните мое имя, я – русский поэт Александр Яблочков».
Я, кроме шуток, верю, что он – русский поэт, мне даже не нужно читать его стихов, чтобы убедиться в этом. Он много больше русский поэт, чем те, кто издают свои тощие книжицы по сто экземпляров со стихами о том, как они целовались под луною. Александр за пять минут успевает рассказать нам о своей судьбе. На Западном его ждет одна из его муз. Затем он все-таки сознается, что десять рублей ему нужны вовсе не для поездки к даме сердца, а для того, чтобы сходить в «наливайку». В руках у Александра увесистый блокнот, но он не торопится читать из него стихи. Он знает им цену.
Русские поэты не любят прикрас. Им хватает и того бесцветного водочного сока, коим можно напитать свою внутреннюю лиру. Не так давно по утрам мы встречали около круглосуточного магазина еще одного скромного любимца муз Андрюху. Когда-то он поведал нам о том, что впереди его поджидает нетленная поэма, которой не будет равных, и стал нашим любимцем. С сентября по май Андрюха (пусть ему под 50, но он молод душой) ходит по улице в эффектной шапке, доставшейся ему в наследство от деда, который был одним из главных революционеров Мариуполя, а потом сидел за то, что обворовывал соседей. На его умном лице всегда присутствует та неуловимая усмешка, столь характерная для всех русских поэтов, и неутолимая боль в глазах. Такая предрассветная боль, с которой он читает нам стихи на рассвете и о рассвете в надежде, что мы дадим ему еще рубль.
Ржится рожь, овес овсится, чечевица чечевится. У русских поэтов старшего поколения, как на дрожжах, растет молодая смена. Сергея Е. я знаю с юных лет. Он завсегдатай всех мероприятий и компаний, где есть что-то бесплатное. С юных же лет он высоко котирует Сергея Есенина и всячески пытается ему подражать. Он любит курить, но своих сигарет не имеет, поэтому «стреляет» их у прохожих. Он любит поесть, но за чужой счет. Он обожает выпить. Однажды он, прочтя еще одно свое неровное стихотворение, взял бутылку водки и решил выпить ее залпом. Через пять секунд содержимое русского поэта уже выливалось вниз, и ему была вручена тряпка для мытья пола. Сергей не гордый – если его посылают куда подальше, он все-таки останется в этой компании, чтобы допить из чужого стакана или доесть чужой бутерброд. Жалей, зови, плачь.
Вспомнив галерею «русских поэтов», живущих в нашем городе, я окликаю недалеко отошедшего Сено и даю ему еще пять рублей – за то, что он не пишет стихов, а печется о судьбе Моряка и Миши без двух пальцев.
Никита МИЛОСЛАВСКИЙ.
Дедушка киберпанка
Научная фантастика переживает не лучшие времена. Кризис после расцвета в середине XX века был неминуем: сейчас, когда все технологии уже изобретены, изобрести велосипед достаточно сложно. Контакты с нечеловеческим разумом тоже как-то не комильфо: на дворе 2018 год, а на Марс, несмотря на все прогнозы фантастов, мы так и не полетели (и к нам с Бетельгейзе тоже никто не прилетел).
Фантастика потерпела сокрушительное поражение от телесериалов на тему зомби-апокалипсиса и компьютерных игр – тематика та же, но сейчас они более востребованы! В наших книжных магазинах все больше встретишь фэнтези от Терри Пратчетта, сагу о метро от Глуховского и все те же пятьдесят оттенков для читающих дам. В начале 90-х, когда начался закат НФ, уже подрос молодой жанр киберпанка, отражающий упадок человеческой культуры на фоне технологического прогресса в компьютерную эпоху. Пожалуй, самый популярный в этой волне Уильям Гибсон как нельзя лучше отражает суть жанра: паранойя, связанная с тотальной слежкой, аэромобили, кружащие среди небоскрёбов, и человеческие мозги, подключенные к компьютеру. Но и киберпанк нынче себя изжил из-за «обречённости» всех прогнозов: мы сейчас, как вы понимаете, не на аэромобилях летаем, а ездим на бензиновых колымагах, пригнанных из Германии, какая тут фантастика.
И именно в кризис научной фантастики вспомнили об авторах середины XX века. Поднялся интерес к Стругацким, Лему, да тому же Ивану Ефремову (который, как нас стараются убедить, был английским шпионом и пришельцем!). А с полки американских писателей вытащили дедушку этого самого киберпанка Филипа Киндреда Дика. В советское время его не переводили, потому пророчества этого фантаста стали настоящим откровением.
Жизнь Филипа с самого начала не заладилась. Его сестра-близнец умерла в младенчестве, оставив ему в наследство вечное чувство вины, женился он пять раз, и около пяти – неудачно. Долгое время у него была наркотическая зависимость, из-за которой он и выдавал по одному крутому роману в два месяца. При жизни Филип Дик печатался только в дешевых журналах и мягких обложках, обожал кошек и страдал агорафобией (боязнью открытого пространства). Доподлинно известно, что он недолюбливал Станислава Лема и даже писал на него доносы в ФБР (откуда это тот все знает?), хотя тот же Лем относился к параноику Дику с симпатией.
В СССР его таки однажды опубликовали, о чем он сам написал незадолго до своей кончины: «В 1950-е журнал «Огонек» украл один из моих рассказов – напечатал без разрешения. Тираж у него полтора миллиона, это журнальный аналог «Правды». Я им написал, и они заплатили мне со своего счета в каком-то банке на Уолл-Стрит, даже выслали авторский экземпляр. Но на почте его конфисковали как коммунистическую пропаганду».
Зато после смерти Дика на него свалилась нешуточная известность. Во многом благодаря его идеям, которые использовали в «Матрице», «Пророке», «Бегущем по лезвию», «Вспомнить все» и другим кассовым фантастическим кино. Если Стивен Кинг разрешает экранизировать молодым режиссерам свои книги за символическую плату в 1 доллар, то почившим в бозе Филипом Диком им-то точно грех не воспользоваться.
Итак, что же предсказал обитавший в США периода «холодной войны» Филип Дик?
Создание сверхразумных роботов. Он был уверен, что те будут один в один похожи на людей. Многие андроиды даже не подозревают, что они роботы, и, как в романе «Мечтают ли андроиды в электроовцах», только тем и занимаются, что убивают своих хозяев-людей. Современные японские роботы становятся все более и более человекоподобными…что дальше?
Распространение синтетических наркотиков. Их принимают герои романа «Помутнение», называя данные препараты «медленной смертью». Разве это не тот же самый спайс, прогремевший в конце двухтысячных годов?
Системы слежки. На параноидальной волне Дик был уверен, что на человека возможно нацепить «видеожучок», который будет записывать все, что с ним происходит, о чем писал, например, в романе «Лейтесь, слезы». Сейчас такую вещицу можно установить в любом подъезде, дабы злостные соседи не бросали окурки где попало.
Компьютерные программы. В 1954 году смысл рассказа «Команда корректировки» был вовсе не понятен. На глазах главного героя мир «зависает», подобно компьютерной загрузке. В полудреме он видит, что мир контролируется и «подчищается» кнопкой «Удалить», словно рабочий стол компьютера, уже не первый век.
К счастью, самые пессимистические прогнозы Дика пока и не думают сбываться. В одном из его романов перенаселение Земли приводит ООН к дивной мысли о том, что пора бы отправить пару миллионов людей колонизировать Луну и Марс. В упомянутых уже «электроовцах» ООН предлагает людям создавать внеземные колонии, потому как на Земле опасно оставаться из-за радиоактивной пыли. На то она и научная фантастика, чтобы не становиться былью!
Андрей РАДЛОВСКИЙ.