Я помню, дед!

Своего сибирского деда, Шпека Степана Емельяновича, я не знала и, соответственно, никогда не видела – он умер, когда меня еще даже «в проекте не было». К сожалению, так случилось, в нашей семье не сохранились его фотографии – в глухой сибирской деревеньке Чулымского района Новосибирской области, в которой он родился и прожил до конца своей жизни, фотографы были не частыми гостями ни до революции, ни после нее, а редкие фото были утеряны при переезде семьи моего отца в Молдавию – после службы в армии его «распределили» в наш солнечный край. О деде-фронтовике я знаю из его воспоминаний, отец много о нем рассказывал, и в моем воображении дед таким и запечатлелся – русским мужиком, сибиряком, совершившим свой личный негромкий солдатский подвиг, когда Родина позвала. Дед «пропахал» в пехоте всю войну, стоял под Москвой, освобождал Украину и Европу, и в мае 45-го в Берлине на стенах рейхстага оставил свой автограф. Я думаю, что его развалинами, как и Маэстро из любимого всеми фильма «В бой идут одни старики», он был удовлетворен.

Мирной послевоенной жизнью дед прожил недолго – умер в 1951 году, так и не восстановившись после полученных ранений. Я часто думаю о том, что, будь он жив, мы бы с ним наверняка подружились, нам было бы о чем поговорить, и, возможно, он бы даже мной гордился. Я бы, во всяком случае, постаралась заслужить его уважение. Вообще, жизнь – штука несправедливая, и, наверное, мой дед заслуживал такой маленькой житейской радости, как видеть своих взрослеющих детей и их взрослеющих детей – своих внуков, свое продолжение. Но я почему-то верю, что оттуда, куда он ушел, он видит и слышит, и для меня очень важно, чтобы он знал: и я, и уже мои дети, и мой внук, никогда его не знавшие, помним. Помним его, помним подвиг, совершенный миллионами таких же солдат, как он, помним жертвы, которые они принесли на алтарь нашей Победы. Хотя сегодня, смотря на этот сошедший с ума мир, я допускаю крамольную, кощунственную мысль о том, что, наверное, это хорошо, что дед не дожил до наших дней. Иначе как бы я ему объяснила, что они – герои, все без исключения, кто хотя бы один день провел на той страшной войне, сегодня во многих странах таковыми не являются, что по улицам когда-то освобожденных ими городов и политых их кровью маршируют отряды неофашистов, сносят и оскверняют памятники в их честь, что освобожденная ими и моим дедом Украина сегодня День Победы не считает праздником и вообще днем победы, что гонимые ими пособники фашистов сегодня чувствуют себя победителями. Как бы он пережил все это «вселенское сумасшествие»?

…И все-таки я «познакомилась» со своим дедом. Однажды в «Комсомолке» ко Дню Победы на первой полосе был опубликован снимок военных лет, сейчас ставший почти хрестоматийным – на нем были запечатлены советские солдаты, возвращающиеся домой в «теплушках» и встречаемые на какой-то случайной железнодорожной станции женщинами с цветами. Я не помню, в каком году вышла та газета, я не помню, сколько тогда было мне лет (по ощущениям это был подростковый возраст), но я отчетливо помню реакцию моего папы, узнавшего в одном из солдат на том снимке своего отца и моего деда. Ту газетную фотографию мы вырезали, и она бережно хранится до сих пор в старом семейном альбоме между такими же пожелтевшими, деформировавшимися фотографиями, на которых запечатлена история моей семьи (увы, газетная бумага – недолговечный «носитель информации», благо, современные технологии позволяют «продлить жизнь» старым фото).  Она – единственное сохранившееся документальное напоминание о моем деде.  Но даже не будь ее, не будь этого почти случайного «узнавания», я бы всегда знала и помнила, что у меня был дед, который спас мир.

…На днях искала в Интернете стихотворение о войне и наткнулась на стихи поэта-фронтовика Ивана Краснова, одно из которых – «В Сибири не было войны» – он посвятил тысячам сибирякам, ушедшим на войну. Это стихотворение про моего деда тоже.

В Сибири не было войны,

Но бесконечны павших списки.

В Сибири не было войны,

Но в каждом парке обелиски.

Сибирь, кормившая страну,

Ждала нас, мучась и печалясь.

Из ста ушедших на войну

Всего лишь трое возвращались.

В Сибири не было войны,

Но ширилась Сибирь полками,

И лучших воинов страны

С тех пор зовут сибиряками.

Людмила Михайловская.