Декабрь 1991 года стал точкой невозврата для всех граждан Советского Союза.
Об этом сегодня и поговорим
Вспомнить все
Распад начался задолго до собственно распада. Это как здание, ремонтом которого долго пренебрегаешь, начинает разрушаться: поначалу невидимо для твоего глаза, а потом – стремительно. Горбачевская перестройка дала свои плоды, и ослабление монополии власти привело к параду суверенитетов. Первой провозгласила фактическую независимость даже не Литва (но она первой вышла из СССР), а Эстония – в 1988 году. Но даже без Прибалтики в качестве отцепленного вагона страну можно было сохранить, говорят ностальгирующие по тому времени люди.
Но Союз же распался далеко не поэтому! Во-первых и в главных, подвела плановая экономика. На одной сырьевой базе далеко не уедешь. Сколько бы ни ругали Горбачева, он был виноват только в том, что приоткрыл «шлюзы» на Запад, в которые тут же рванул поток. Советские люди, озлобленные товарным дефицитом и разительным отличием того, как жила партийная верхушка и рабочие с фабрики, стали как сельские родственники глядеть на Европу, надеясь, что там лучше. Спустя тридцать лет, впрочем, мы убедились, что везде одинаково, и вот уже нет Советского Союза, но есть Евросоюз, целиком и полностью зависящий от поставок энергетических ресурсов.
Крах советской плановой экономики складывался из мелочей: это и «мороженое по 20 копеек», и «бесплатные» квартиры в хрущевках (на поверку-то вы не являлись собственником этой квартиры, но… бесплатные). За все пришлось платить в начале 1990-х.
И вот настал тот самый декабрь. Накануне Беловежских соглашений 8 декабря Ельцин говорил: «Старого Союза уже нет, нового Союза тоже пока нет». До сих пор спорят, имели тогда ли право главы трех республик (России, Украины и Белоруссии) решать судьбу СССР за все республики, тем более, что только полгода назад успешно прошел референдум о сохранении Союза. Дескать, мог Ельцин стукнуть кулаком по столу, но побоялся.
Но и новый Союз Суверенных Государств в качестве «мягкой федерации», сообщили на Беловежских соглашениях, создать невозможно. Алма-Атинская декларация 21 декабря, где собрались главы остальных ССР, была чистой формальностью.
Было ли раньше лучше
Многие советские граждане (ну, например, кроме прибалтов) в этот период находились в смятении и не могли понять, почему руководство большой страны разваливает ее на глазах. «Это был конец всего», – лаконично вспоминал те события мой дед. Думали и о благосостоянии своих семей, и об опасности войны. Точка была поставлена 26 декабря 1991 года: Совет Республик принял декларацию о прекращении существования СССР. Горбачев сложил с себя полномочия день назад.
«Раньше жилось лучше» – это скорее про молодость, нежели про Советский Союз. Те, чья юность пришлась на, скажем, 1970-е, и знать бы не знали о мобильных телефонах и Интернете – им комфортно жилось именно в том времени. Они хотят вернуть не СССР, а свою молодость, но ни машину времени, ни эликсир бессмертия пока не изобрели. Именно поэтому нынешние школьники откровенно «плавают» в истории того периода: им непонятно, ни кто с кем «воевал» (Ельцин с Горбачевым, ГКЧП с РСФСР?), ни почему некоторые ностальгирующие сейчас по Советскому Союзу люди не сумели защитить дорогую (по их словам) для них страну.
Но тогда многие преданные советским идеям граждане всерьез думали, что скоро Союз восстановят. Не навсегда же эта разрозненность! Все сидели у телевизоров, радиоприемников и ждали новостей. Даже трагические события октября 1993-го в Москве воспринимали как шанс вернуть СССР и чуть ли не радовались – «сейчас все вернется!». С чего бы это – разве можно войти два раза в одну и ту же реку?
В любом случае, развал советского государства стал трагедией. Нет ничего печальнее, нежели видеть, что мир, в котором ты жил, рушится на глазах. Жизнь посылает нам разные испытания, в том числе – такие масштабные.
Мы жили в ПМССР
В Википедии пишут, что «в течение последних лет существования СССР на его территории начались или получили новый импульс ряд межнациональных конфликтов», и в качестве одного из них приводят молдо-приднестровский. Это тот случай, когда интернет-источникам нельзя доверять. А ведь какой-нибудь школьник может и доклад с этой информацией подготовить, не особо разбираясь в матчасти. На всякий случай подмечаем: у нас не было межнациональных противоречий, как в других республиках бывшего СССР. Первой ласточкой конфликта стал дискриминационный языковой закон, принятый в Кишиневе. А дальше – больше: прорумынские националисты продемонстрировали свои намерения румынизировать население, и конфликт перерос в социально-политический, что и привело к созданию ПМССР. Таким образом, приднестровцы переживали двойное потрясение: вместе с большой родиной и вместе с малой.
На мой взгляд, самым слабым игроком здесь стал именно Горбачев, который не смог урегулировать бардак, творившийся в Кишиневе. Его пассивность и недальновидность и сподвигли приднестровцев к борьбе за суверенитет, формированию особого характера. Стоицизм, пожалуй, присущ нам как никому другому.
О тех событиях Президент Вадим Красносельский беседовал и с недавно гостившим у нас военкором Семеном Пеговым. «Молдова, территория бывшей Бессарабии, вышла из состава не только Советского Союза, но и Молдавской ССР, – подчеркнул глава государства. – А мы остались частью МССР. В том-то и нюанс. Осознав свою ошибку, они пытались исправить ее кровью в 1992 году, нашей кровью. Но не получилось. Они проиграли эту войну». Мысль о том, что Приднестровье не выходило из состава СССР, высказывал и первый Президент Игорь Смирнов.
30 лет назад начался распад СССР, и многие специалисты полагают, что этот процесс не закончился до сих пор. Переосмысливая то, что уже не вернуть, историки высказывают мнение, что республики хотели не выхода из Союза, а независимости внутри Союза, появления между республиками реальных границ. В любом случае, постсоветский историко-политический процесс продолжается, и наша республика – его непосредственный участник.
Андрей РАДЛОВСКИЙ.
