Помните ли вы, уважаемые читатели, в каком году в наших краях впервые трава зимой осталась зелёной? Сам я точно запамятовал, но было это гдето ближе к концу девяностых годов прошлого века, если не ошибаюсь. Меня это тогда поразило, поскольку сам я принадлежу к последнему, быть может, поколению приднестровцев, привыкшему, что зимой обязательно выпадает снег. И не как сейчас, словно случайно и транзитом, задержавшись в лучшем случае на неделю. Нет, в моём детстве снег лежал на улице месяцами, и можно сказать, что в целом календарная зима совпадала с климатической. Если считать её признаками снег и мороз – пусть не сибирский, но всё же…
Однако сама природа напомнила нам истину: всё течёт, всё меняется. Уже подрастает поколение, для которого снежная зима скорее исключение, чем правило. Хорошо, если хоть раз в году сумеешь прокатиться на санках. Снежная горка становится уже каким-то мифом. А мы в своё время ух как здорово скатывались с них, многочисленных, вылетая порой прямо на мостовые, по которым тогда ездило гораздо меньше автомобилей. Они не загромождали дворы, как сейчас, так что пространства для игр в снежки и даже в хоккей на льду нам вполне хватало. Слепленные нами снеговики получались большими и долговечными. Промокшие от долгого гуляния по снегу детские ноги вечно тревожили наших мам и бабушек. Шарфы, варежки, шубы, даже детские валенки – всё это было необходимо для той зимы, оставившей в памяти ярчайшие – осязательные, зрительные, обонятельные – впечатления детства. Ведь у снега свой особенный тонкий аромат, во сто крат свежее любого искусственного освежителя. Звучит заснеженный мир тоже иначе – мягче, таинственнее. Кроме того, у снега есть хорошо известное художникам свойство осветлять предметы, он и в самую пасмурную погоду делает мир чуть светлее, а уж в солнечную… «Мороз и солнце, день чудесный», – интересно, способны ли нынешние дети чувствовать эти хрестоматийные стихи как нечто реальное, или для них они уже перешли в область абстракций и экзотики, вроде «Где среди пампасов бегают бизоны и над баобабами закаты словно кровь»?
Вообще снег имеет какое-то прямо «психоделическое» свойство создавать настроение: он может либо «остановить» мир, будто околдовав его отрешённостью и безмолвием, а может превратить реальность в настоящее «светоцветовое шоу». Эта мажорная, радостная ипостась зимы ярче всего для меня выражена в знаменитой, почти каждому знакомой по репродукциям картине Игоря Грабаря «Февральская лазурь». Примерно как берёзы на той картине, за моим окном в детстве и юности иногда в блистающую феерию превращалась старая, раскидистая, заснеженная ива. Это бывало в солнечно-морозные зимние дни, и таким волшебным зрелищем я мог любоваться часами. Признаюсь, эти моменты чистого созерцания хотелось бы продлить навечно. Теперь неповторимое, счастливое сочетание ивы, солнца и снега живёт лишь в памяти.
Совершенно иное, тоже «магическое» состояние прекрасно передал наш художник Павел Китаев в триптихе «Зимнее безмолвие». Три картины, изображающие вид на Днестр с набережной Тирасполя, созданы Павлом Ивановичем на рубеже тысячелетий. «Помню, у меня был тогда суетный и нервный день, и вот я почти случайно спустился от центральной улицы к набережной. И сразу словно в другой мир перешёл: глубокая тишина и всё как будто застыло, только мелкий снежок моросит да по воде очень медленно плывут льдинки. И фантастическое ощущение, что весь мир где-то далеко, хотя город на самом деле рядом. Ощущение вечности», – вспоминает художник.
Да, я тоже переживал нечто подобное, когда стоял на мосту, глядя на скованный льдом Днестр с редкими полыньями, на которых скапливались дикие утки. В суконно-сером небе изредка, как нечаянная радость, появлялись просветы, скупой закатный луч падал на замурованный во льдах паром, скользил по оцепеневшей реке, по заснеженным кронам деревьев. Я смотрел на Тирасполь, в котором 20 с лишним лет назад многое выглядело иначе, чем сейчас, особенно в центре города. Например, пустырь на месте будущего Екатерининского парка тогда тоже казался вечным, фатальным. В сумерках город зажигал огни, но их было гораздо меньше, чем ныне, столицу ещё словно окутывала темнота девяностых, поры безвременья. Но время всё-таки шло, как незримо текла река подо льдом, и с наступлением нового тысячелетия многое в нашей жизни постепенно менялось. Не только климат, не только зимы…
Олег СОСНИН.
Фото Виктора Громова.
Газета №242 (7868) от 25 декабря 2025 г.