«АНАТОМИЯ МАЙДАНОВ»

О ги­брид­ной войне против Приднестровья, о тех­но­ло­гии май­да­на и его «под­держ­ке» как извне, так и изнутри го­су­дар­ства мы про­дол­жа­ем бе­седу с по­ли­то­ло­гом, шеф-ре­дак­то­ром «Од­на­ко. Евра­зия» Се­мё­ном Ура­ло­вым.

 – Семен, Вы ска­за­ли, что одной из целей ги­брид­ных войн яв­ля­ет­ся про­ве­де­ние соб­ствен­но­го май­да­на. Но разве воз­мож­ны май­да­ны у нас в ПМР, когда перед глаза­ми есть нега­тив­ный опыт Укра­и­ны и Мол­до­вы?

– Май­дан может и не на­зы­вать­ся «Май­да­ном», для того чтобы быть им по сути. Дело же не в слове, а в по­ли­ти­че­ском со­дер­жа­нии, ко­то­рое за­ло­же­но. Это со сто­ро­ны нам ка­жет­ся, что с майда­на­ми что в Киеве, что в Ки­ши­не­ве до­ста­точ­но оче­вид­но. Тут ин­те­ре­сы США, здесь национа­ли­сты, а по дру­гую сто­ро­ну «Бер­кут» и ОМОН. Но в то же время для тех, кто стоял на том самом май­дане в Киеве, си­ту­а­ция вы­гля­де­ла со­всем по-дру­го­му. Ки­ев­ский и за­пад­но­укра­ин­ский обы­ва­тель ис­кренне верил, что он вы­сту­па­ет про­тив ма­ро­дер­ской вла­сти Яну­ко­ви­ча. Так же как верил, что бо­рет­ся с ком­му­низ­мом и лично Во­ро­ни­ным мо­ло­дой ру­мы­но­уни­о­нист, ко­то­рый жег пар­ла­мент в Ки­ши­не­ве в 2009 году. Это со сто­ро­ны ка­жет­ся, что все про­сто и по­нят­но, и видно, чьи следы в какое по­соль­ство или фонд ведут.

Для самих участ­ни­ков лю­бо­го май­да­на время и про­стран­ство вос­при­ни­ма­ют­ся со­вер­шен­но по-дру­го­му. По при­зна­нию участ­ни­ков го­су­дар­ствен­ных пе­ре­во­ро­тов, они пе­ре­жи­ва­ли луч­шее время в своей жизни.

Дело в том, что в усло­ви­ях ли­бе­раль­ной де­мо­кра­тии сошли на нет такие формы общественной ком­му­ни­ка­ции, как де­мон­стра­ции и ше­ствия. Люди пе­ре­ста­ли чув­ство­вать себя в кол­лек­ти­ве. И вот со­ци­аль­ный ор­га­низм, ко­то­рым каж­дый из нас яв­ля­ет­ся в первую оче­редь, тя­нет­ся к кол­лек­ти­ву. К тому же этот кол­лек­тив объ­еди­нен об­щи­ми це­ля­ми, ко­то­рые ка­жут­ся жутко бла­го­род­ны­ми. По­ва­лить нена­вист­но­го Яну­ко­ви­ча — и мир сразу ста­нет чище и спра­вед­ли­вее. Это потом на­сту­пит отрезв­ле­ние и по­ни­ма­ние си­ту­а­ции.

– Но ведь ни один из свер­шив­ших­ся май­да­нов не при­вел к улуч­ше­нию бла­го­со­сто­я­ния граж­дан или успе­хам в эко­но­ми­ке. Неуже­ли люди се­мей­ным бюд­же­том не чув­ство­ва­ли нега­тив­ных ре­зуль­та­тов май­да­на?

– Не за­бы­вай­те, что ко­ли­че­ство участ­ни­ков май­да­на ни­чтож­но по от­но­ше­нию к об­ще­му числу граж­дан. Сколь­ко людей на­хо­ди­лось од­но­мо­мент­но в Киеве на пло­ща­ди Неза­ви­си­мо­сти и Ев­ро­пей­ской? Двадцать тысяч? Пять­де­сят. Самые мас­со­вые ми­тин­ги фик­си­ро­ва­ли мак­си­маль­ное ко­ли­че­ство участ­ни­ков не более 200 тысяч. Для 45-мил­ли­он­ной стра­ны даже 200 тысяч – это ни­чтож­ное ко­ли­че­ство. Это в те­ле­кар­тин­ке ка­жет­ся, что про­те­сту­ет вся стра­на. В то время как в ре­аль­но­сти в бунте не за­дей­ство­ва­но даже 5% на­се­ле­ния. И вот имен­но это ра­ди­каль­ное мень­шин­ство и де­ла­ет по­ли­ти­ку. По­то­му что тех­но­ло­гия май­да­на – это, в первую оче­редь, тех­но­ло­гия при­хо­да к вла­сти за счет мень­шин­ства.

Можно ска­зать, что май­дан – это тех­но­ло­гия со­ци­аль­но­го па­ра­зи­ти­ро­ва­ния агрес­сив­но­го мень­шин­ства на мол­ча­ли­вом боль­шин­стве. Имен­но по­это­му май­да­ны чаще всего слу­ча­ют­ся во время вы­бо­ров. Любая пред­вы­бор­ная кам­па­ния – это пе­ри­од обостре­ния про­ти­во­сто­я­ния в об­ще­стве. Много кан­ди­да­тов, все они кон­флик­ту­ют между собой. На од­но­го по­бе­ди­те­ля при­хо­дит­ся несколь­ко по­беж­ден­ных, ко­то­рые хо­те­ли бы ан­ну­ли­ро­вать ре­зуль­та­ты вы­бо­ров.

Вы­бо­ры – это иде­аль­ный повод для ор­га­ни­за­ции май­да­на. По­то­му что сов­па­да­ют ин­те­ре­сы несколь­ких групп.

Во-пер­вых, в май­дане за­ин­те­ре­со­ва­на оли­гар­хия, ко­то­рая все­гда при­хо­дит к вла­сти на пле­чах про­те­сту­ю­щих. Улич­ный про­тест и бунт все­гда от­кры­ва­ют до­ро­гу во власть людям, ко­то­рые ни­ко­гда не взяли бы эту власть в ходе вы­бо­ров. После по­бе­ды май­да­на к вла­сти фор­маль­но при­хо­дят ка­кие-то вто­ро­сте­пен­ные пер­со­на­жи, а ре­аль­ная власть до­ста­ет­ся круп­но­му ка­пи­та­лу и оли­гар­хии.

Во-вто­рых, в май­дане за­ин­те­ре­со­ва­на т.н. оп­по­зи­ция, ко­то­рая чаще всего со­сто­ит из людей, ко­то­рых вы­гна­ли по тем или иным при­чи­нам из вла­сти. Таких пер­со­на­жей очень много, и они чаще всего пря­чут­ся в пар­ла­мен­те и ис­поль­зу­ют де­пу­тат­ский ман­дат для ве­де­ния оп­по­зи­ци­он­ной де­я­тель­но­сти и ба­наль­но­го эко­но­ми­че­ско­го шан­та­жа. Такие люди есть в каж­дой рес­пуб­ли­ке.

В-тре­тьих, в май­дане за­ин­те­ре­со­ва­ны ра­ди­каль­ные по­ли­ти­че­ские силы. Имен­но по­это­му самой ак­тив­ной ча­стью май­да­на ста­но­вят­ся фут­боль­ные фа­на­ты, пра­во­ра­ди­калы, нео­на­ци­сты, во­е­ни­зи­ро­ван­ные на­ци­о­на­ли­сти­че­ские ор­га­ни­за­ции и т.д. Для таких людей любой май­дан – это пре­крас­ная воз­мож­ность выйти в ле­галь­ную по­ли­ти­ку. К тому же, как по­ка­зы­ва­ет укра­ин­ский опыт, имен­но фут­боль­ные фа­на­ты стали дви­га­те­лем Ев­ро­май­да­на. Фут­бол – это раз­вле­че­ние оли­гар­хи­че­ское, и, на­при­мер, все укра­ин­ские клубы при­над­ле­жат ко­му-то из оли­гар­хов. До­нец­кий «Шах­тер» – Ри­на­ту Ах­ме­то­ву, «Днепр» и «Ди­на­мо. Киев» – Ко­ло­мой­ско­му, харь­ков­ский «Ме­тал­лист» – Яро­слав­ско­му, одес­ский «Чер­но­мо­рец» – Кли­мо­ву.

Фут­боль­ные фа­на­ты были драй­ве­ром укра­ин­ско­го Ев­ро­май­да­на. Кста­ти, даже само на­зва­ние «Пра­вый сек­тор» воз­ник­ло по ана­ло­гии с фа­нат­ским сек­то­ром, где со­би­ра­ют­ся самые от­пе­тые бо­лель­щи­ки. Тер­рор 2 мая в Одес­се также был ор­га­ни­зо­ван фут­боль­ны­ми фа­на­та­ми из Киева, Харь­ко­ва и Дне­про­пет­ров­ска.

С уче­том этих трех фак­то­ров воз­ни­ка­ет взры­во­опас­ный кок­тейль, ко­то­рый имеет все шансы стать со­ци­аль­ным взры­вом.

– Но ведь май­дан не про­ис­хо­дит на ров­ном месте. Люди дей­стви­тель­но недо­воль­ны эко­но­ми­че­ской си­ту­а­ци­ей. У меня много зна­ко­мых из Киева, ко­то­рые счи­та­ли, что си­ту­а­ция раз­ви­ва­ет­ся в непра­виль­ном на­прав­ле­нии. И вто­рой фак­тор — любой май­дан надо хо­ро­шо ор­га­ни­зо­вать. Нево­ору­жен­ным гла­зом видна силь­ная ор­га­ни­за­ци­он­ная со­став­ля­ю­щая.

– Ко­неч­но же, май­дан, как и любая со­ци­аль­ная тех­но­ло­гия, тре­бу­ет ор­га­ни­за­ции, ор­га­ни­за­ции и еще раз ор­га­ни­за­ции. Но, как и любая тех­но­ло­гия, май­дан может вос­про­из­во­дить­ся снова и снова. Это как ре­цепт пи­ро­га — надо толь­ко со­брать нуж­ные ин­гре­ди­ен­ты, и все по­лу­чит­ся. Про­сто на­чин­ка будет на­ци­о­наль­ной. В Рос­сии вый­дет пирог с ма­ли­ной, в Си­би­ри – с мо­рош­кой, на Укра­ине – с тво­ро­гом, а в Мол­да­вии – с брын­зой.

О том, как можно ор­га­ни­зо­вать май­дан, есть спе­ци­аль­ная кни­га-ин­струк­ция за ав­тор­ством Джина Шарпа «От дик­та­ту­ры к де­мо­кра­тии» и до­ку­мен­таль­ный фильм фран­цуз­ских жур­на­ли­стов «За­во­е­ва­ние сла­вян», по­свя­щен­ный рас­сле­до­ва­нию свя­зей серб­ско­го, гру­зин­ско­го, укра­ин­ско­го и кир­гиз­ско­го май­да­нов. Все они были сде­ла­ны как под ко­пир­ку и од­ни­ми и теми же лю­дь­ми.

Ин­струк­то­ры и ме­не­дже­ры из Сер­бии ра­бо­та­ли в Гру­зии. Гру­зи­ны ра­бо­та­ли уже на Укра­ине. Укра­ин­цы кон­суль­ти­ро­ва­ли и по­мо­га­ли ор­га­ни­зо­вать май­дан в Кир­ги­зии.

Спе­ци­а­ли­сты по ор­га­ни­за­ции май­да­нов – это за­кры­тая секта про­фес­си­о­на­лов, ко­то­рые в мир­ное время ра­бо­та­ют на за­пад­ные гран­ты, а в необ­хо­ди­мый мо­мент спо­соб­ны раз­вер­нуть целые се­те­вые ор­га­ни­за­ции.

– Но ведь надо еще ор­га­ни­зо­вать фи­нан­си­ро­ва­ние всех этих людей, обес­пе­чить транс­па­ран­та­ми, уни­фор­мой, те­ле­ви­де­ни­ем. От­ку­да бе­рут­ся день­ги?

– Вот в этом месте и про­ис­хо­дит самое ин­те­рес­ное. Спай­ка ин­те­ре­сов оли­гар­хии и за­ру­беж­ных по­кро­ви­те­лей. Для успеш­но­го май­да­на надо, чтобы в стране был кон­фликт между цен­траль­ной вла­стью и оли­гар­хи­че­ски­ми груп­па­ми. Так было на Укра­ине.

Оли­гар­хи­че­ская груп­па, ко­то­рая на­хо­дит­ся в кон­флик­те с цен­траль­ной вла­стью, на­чи­на­ет ин­ве­сти­ро­вать в оп­по­зи­ци­он­ную де­я­тель­ность. По­ку­па­ет­ся те­ле­ви­де­ние, бе­рут­ся под крыло оп­по­зи­ци­он­ные де­пу­та­ты и пра­во­за­щит­ни­ки, под­клю­ча­ет­ся кре­а­тив­ная мо­ло­дежь, ко­то­рая го­то­ва про­во­дить яркие оп­по­зи­ци­он­ные флеш-мо­бы. В Ин­тер­не­те на­чи­на­ют­ся мас­си­ро­ван­ные кам­па­нии с ком­про­ма­том и раз­об­ла­че­ни­я­ми. По­ли­ти­че­ская си­ту­а­ция разо­гре­ва­ет­ся.

Когда оли­гар­хия вклю­чается в войну с вла­стью, на­сту­па­ет сов­па­де­ние ин­те­ре­сов мест­ной оли­гар­хии и тем, что мы об­раз­но на­зы­ва­ем «За­па­дом». «Запад» – это по­ня­тие ши­ро­кое, и оно вклю­ча­ет в себя госде­пар­та­мент США, как это было в слу­чае с Гру­зи­ей и Укра­и­ной. Ино­гда дей­ству­ют опо­сре­до­ва­нно — через Бу­ха­рест, как это про­ис­хо­дит в слу­чае с Мол­до­вой. Ино­гда ин­ве­сто­ром вы­сту­па­ют круп­ные кор­по­ра­ции, ко­то­рые за­ин­те­ре­со­ва­ны в по­гло­ще­нии на­ци­о­наль­но­го рынка. По­то­му что за каж­дым май­да­ном сле­ду­ет эко­но­ми­че­ский кри­зис, в ходе ко­то­ро­го оли­гар­хия и за­пад­ные кор­по­ра­ции по­ку­па­ют про­мыш­лен­ные ак­ти­вы по ми­ни­маль­ной сто­и­мо­сти. Вот в тот мо­мент, когда ин­те­ре­сы оли­гар­хии и об­раз­но­го «За­па­да» сов­па­ли, можно счи­тать, что май­дан начал уже за­ква­ши­вать­ся.

– Из ваших слов по­лу­ча­ет­ся, что в При­дне­стро­вье со­зре­ли все усло­вия для соб­ствен­но­го май­да­на? По край­ней мере, все необ­хо­ди­мые па­ра­мет­ры со­блю­де­ны. Есть и недо­воль­ство эко­но­ми­че­ской си­ту­а­ци­ей, и оли­гар­хия, и кон­фликт среди элит, и внеш­нее дав­ле­ние.

– Да, с моей точки зре­ния пред­по­сыл­ки для май­да­на су­ще­ству­ют. А учи­ты­вая фак­тор Мол­до­вы и Укра­и­ны, а осо­бен­но вла­сти Са­а­ка­шви­ли в Одес­се, риск про­во­ка­ции май­да­на крайне высок. По­то­му что мы пом­ним, что это ги­брид­ная война, и опас­ность чаще всего при­хо­дит от­ту­да, от­ку­да не ждали. Но думаю, что с рис­ка­ми при­дне­стров­ско­го май­да­на надо раз­би­рать­ся от­дель­но.

Итак, главное условие — экономическое. Экономика республики крайне монополизирована. Даже на Украине и в Молдове нет такой монополизации экономики, как в случае с «Шерифом» в Приднестровье. 50% налоговых поступлений обеспечивается одним частным концерном. Соответственно, инвесторы корпорации имеют возможности влиять на государственный бюджет. Захотели понизить налоговую нагрузку предприятий и начали активно уводить средства из бюджета — и сделали это.

Аналогично ведут себя частные корпорации Коломойского на Украине и Плахотнюка в Молдове. Когда между государством и корпорацией накануне майдана намечался конфликт, сразу же падали налоговые отчисления.

Следовательно, главное условие есть — наличие частного сверхкапитала, способного влиять на экономику целого государства. Олигархия в Приднестровье зародилась и активно развивается. Это исторический факт.

Второе условие — политическое присутствие олигархии в органах власти. На сегодня значительная часть депутатов Верховного Совета связана с частной корпорацией «Шериф». Что опять-таки аналогично украинской и молдавской ситуации. Те же Коломойский и Плахотнюк контролируют целые депутатские группы и фракции в парламентах Украины и Молдовы.

Третий фактор — экономический и политический кризис. Экономику ПМР заперли в украино-молдавские тиски. С 1 января 2016 года, когда вступит в силу запрет на экспорт приднестровских товаров в ЕС, кризис только усилится. Впереди еще полная блокада украино-приднестровской границы по крымской схеме активистами Евромайдана, «Правым сектором» и остальными рейдерами. То есть экономический кризис объективен, и от самого Приднестровья мало что зависит.

Политического кризиса пока что нет. Но впереди парламентские выборы — и, как любые выборы, они будут легким кризисом. Еще раз обращаю внимание, что все майданы чаще всего случались как раз во время выборов.

– То есть вы хотите сказать, что майдан может быть в ПМР уже через месяц?

– Майдан – это не одноходовое политическое действие. Это процесс, который может быть растянут во времени. Майданные технологии – это технологии, которые позволяют повернуть народное недовольство в необходимое заказчику русло.

Почему удобны выборы? Давайте разберем на конкретно приднестровском примере. Корпорация «Шериф», как и всегда, будет проводить в парламент своих менеджеров и лоббистов. Это все знают, никто особо не скрывает, и наоборот, успешные менеджеры гордятся, что они делают карьеру в самой крупной корпорации республики.

И вот выборы состоялись, и в корпорации подсчитали, что взяли недостаточное количество мандатов в Верховном Совете. Возникает соблазн сорвать выборы, устроить пересчет голосов. Как это сделать наиболее эффективно? С помощью акций протеста, установки палаточного городка, проведением ежедневных митингов, организовав подвоз работников со своих предприятий, освещая это все через свои СМИ и выдвинув на первый план борьбы «своих» депутатов парламента. Все это можно делать автономно, и большинство граждан поначалу не будут даже догадываться, что начинается майдан. Потому что все будет происходить в основном в телевизоре, Интернете и на центральной площади столицы. Технологии майдана – это в первую очередь медиатехнологии.

– Но ведь от того, что соберется митинг или установится палаточный городок, ничего страшного не произойдет. Стоят себе с плакатами и стоят. К тому же, если администрация не выдаст разрешение на ежедневные митинги, то никакой майдан и не случится?

– В тот момент, когда организаторы майдана попытаются занять центральную площадь, и наступает момент истины. Либо государство подавит майдан на корню, либо майдан получит возможность победить.

Любые митинги и демонстрации – это нужные формы протеста и выражения политических интересов. Главное, что не должно позволять государство, – образоваться палаточному городку. Как только вы разрешили кому-то захватить центральную площадь столицы, считайте, что в вашем обществе завелся вирус майдана.

Политика – это соревнование во времени и пространстве. Майдану надо разрастаться, поэтому появляются многочисленные штабы поддержки протеста, общественные организации растут как грибы после дождя, а в народ отправляют сотни агитаторов и пропагандистов. Но майдан должен стать реальностью, и для этого ему надо закрепиться на улицах столицы. Должны начаться нескончаемые митинги и телемарафоны.

Примечательно, что когда начинаются протесты, то никто не говорит ни о каком майдане. Говорят о правильных вещах. О том, что власть некомпетентна. Что экономический кризис. Что надо бороться за свои права. Но за всеми этими правильными лозунгами всегда маячат интересы инвестора и заказчика. Ведь никто не собирает майданы за развитие общедоступной медицины и новый Налоговый кодекс.

Технологии майдана не предполагают никакой конкретики. «За все хорошее, против ненавистной власти» – вот суррогат, заменяющий майдану идеологию. Потому что потом, когда майдан победит, заказчик втихаря, не ставя в известность участников бунта, решит свои вопросы и захватит власть.

Ведь никто в Киеве не стоял на майдане за то, чтобы Порошенко стал президентом и за начало гражданской войны в Донбассе. Так же как в конце 80-х годов жители Кишинева и окрестностей, принимая участие в антисоветских митингах, не думали, что перевод молдавского языка на латиницу  обернется войной с Приднестровьем.

– Но что делать в таком случае государству чтобы не стать жертвой технологий майдана?

– Во-первых, государственной власти надо быть максимально честной перед своими гражданами. Потому что майданы крайне успешны в республиках, где государство не наладило коммуникацию с обществом. Когда граждане не видят, чем занимаются начальники, то начинают верить любым слухам. Простейшие средства современной коммуникации, делающие работу государственной машины удобной и прозрачной, повышают доверие между государством и обществом.

Неэффективная работа государственной машины, которая по традиции пользуется методами 80-х годов прошлого века, должна быть модернизирована. Государство может и должно предоставлять большинство услуг удаленно, с помощью Интернета и системы электронных очередей и заявок. Как только государство станет более удобным и прозрачным для гражданина, это сильно понизит возможности для зарождения майдана.

Также государству нужно честно докладывать обществу о состоянии дел в экономике и безопасности. Если кризис только углубляется и блокада усиливается, об этом надо честно говорить с обществом.

Во-вторых, государству надо срочно работать над разделением экономического и политического влияния корпорации «Шериф» в республике. Частные монополии надо разрушать, создавая государственные монополии. Потому что на одних налогах государственный бюджет Приднестровья не потянет. Это значит, что, например, такой сверхприбыльный бизнес, как поставки и торговля нефтепродуктами, должен стать государственным сектором экономики. Как это, например, сделано в Белоруссии.

Сложнее всего будет с реализацией принципа «власть и бизнес отдельно». Тут надо стараться не допустить присутствия лоббистов корпорации в органах власти. Какими методами это сделать, вопрос к экспертам по внутренней политике Приднестровья.

И, наконец, государству в ПМР надо быть готовым перевести в мобилизационный режим экономику и хозяйство в любой момент. Потому что рано или поздно кураторы режимов в Киеве и Кишиневе отдадут приказ на полную блокаду республики. И от ПМР ничего не будет зависеть, потому что провоцировать на активные действия будут Москву, а не Тирасполь.

http://novostipmr.com

(печатается

в сокращении).