Когда-то достаточно давно мне остро нужна была помощь психолога. Но в ту пору она не была так широко представлена у нас. И я нашла специалиста в Тирасполе по интернету. До сих пор помню её готовность и желание помочь незнакомому человеку. Абсолютно бескорыстно, так как это не были консультации-терапия, а поддерживающее общение онлайн, в котором я так тогда нуждалась. Ей единственной удавалось найти верные слова, которые я вспоминаю и теперь, спустя более чем 10 лет. Сегодня мы впервые встретились с психологом Аллой Новиковой в реальности, чтобы поговорить о её работе, такой важной и нужной, порой возвращающей людей к жизни.
– Алла, кажется, что выбирать профессию психолога у нас стало модным относительно недавно. Как же к вам пришла идея стать лекарем человеческих душ?
– Я была очень общительным подростком, вокруг меня всегда были люди. Не единожды случалось, что друзья обращались ко мне за советом. И неоднократно слышала от знакомых, что могла бы работать психологом. Но прошло время, я стала технологом общественного питания, позже работала делопроизводителем. И уже на работе от коллег слышала, что психология – это моё. Появился интернет, я узнавала больше об этой профессии и поняла, что хочу быть именно семейным психологом. На домашнем совете приняли решение о моём поступлении. И я поступила в филиал московского института. Это были захватывающие пять с половиной лет, потому что преподавали нам психологию практики, на занятиях они делились собственным опытом. И от сессии к сессии убеждалась в том, что иду по верному пути. Потом стала проходить различные дополнительные курсы, вебинары, участвовала в конференциях. Это был длинный путь уже самообразования. Но если бы не огромная поддержка супруга, думаю, не стала бы тем, кем стала.
– Окончив вуз, нужно было набираться опыта, практиковать…
– Чтобы наработать практику личных встреч, устроилась психологом в детский сад. Когда работала с детьми, то привлекала и родителей. Таким образом удавалось и людям помогать, и опытнее становиться. Ко мне стали обращаться знакомые. Не близкие. Тех, с кем тесная эмоциональная связь, нельзя консультировать, будешь предвзято оценивать ситуацию и не сможешь помочь в полной мере. В качестве эксперта-психолога меня стали приглашать на телевидение, радио, просили дать интервью для газеты. На прошлой неделе выступала в качестве спикера в международном клубе «Club100» на тему развития памяти, внимания, мышления. Ведь я работаю не только как семейный или детский психолог с консультациями-терапией, но и веду развивающие занятия с детьми, подростками и взрослыми, у которых есть нарушения когнитивных функций. Я окончила курсы Константина Дудина по мнемотехнике.
– С какими запросами чаще всего к вам обращаются?
– Сегодня тенденция такая: если раньше мужчин на консультациях я практически не видела, то сейчас именно они чаще всего становятся инициаторами обращений. Находят меня в соцсетях, мессенджерах. Их волнуют либо семейные взаимоотношения, либо детско-родительские. Сами подростки просят у родителей помочь им найти хорошего психолога. Когда ко мне обращаются родители с просьбой поработать с их подростком, я всегда спрашиваю, заинтересован ли в этом сам ребёнок. Если нет, то эффекта не будет. Обращаются и люди пенсионного возраста. Проблемы у всех разные: тревожность, раздражительность, непонимание в семье, в коллективе. У психологов существует строгое правило конфиденциальности. Вот я работаю с ребёнком. Обязательно с согласия родителя, даже если подростку завтра исполнится 18 лет. Но полученную от него на консультации-терапии информацию не имею права передавать даже родителям. Могу лишь дать им рекомендации. Разгласить тайну могу и даже должна, только если узнаю что-то, что несёт угрозу жизни самому ребёнку или окружающим.
– Сегодня больше работаете на другие страны онлайн или внутри Приднестровья?
– 50 на 50. Наши люди стали чаще обращаться за такой помощью. Особенно для детей. Если взрослые на себя жалеют тратить деньги и время в надежде, что «само пройдёт», то с детьми по-другому. Ко мне водят на развивающие занятия, на скорочтение. А есть те, кому нужна коррекция. У кого-то нарушение внимания, кто-то гиперактивен. Бывают случаи, когда я не берусь. Если вижу, что ребёнок нуждается в лечении, а не просто коррекции. В этой ситуации я буду малополезной. Тогда нужен психотерапевт, он работает на стыке медицины и психологии. Хочу сказать родителям таких ребят: не нужно замалчивать проблему, если вы видите, что ребёнку нужна помощь. Задержка речевого, психического развития – стоит обратиться к специалисту, можно не к одному, а к двум-трём. И либо успокоиться, что всё в порядке, либо как можно скорее, выявив проблему, начать её решать. Чем раньше это сделать, тем более эффективным будет лечение. Бывает, когда поведение выравнивается абсолютно.
– Часто люди не хотят обращаться к психологам, апеллируя к тому, что посещать специалиста понадобится годами, а ни денег, ни времени на это нет.
– Я сторонник быстрой терапии. Три-пять встреч. Этого обычно достаточно, если ситуация не слишком сложная и не слишком глубокая. Когда человек звонит, мы выясняем его запрос, чтобы понять, в моей ли это компетенции. Если да, я назначаю первую встречу, на которой даю человеку выговориться. Ведь бывает достаточно одной встречи. Кто-то приходит получить совет, хотя психологи советов не дают, а только рекомендации (смеётся). А есть те, кто целенаправленно идёт на терапию, понимая, что есть какая-то проблема, которая им мешает, которую нужно решить, но сделать это самостоятельно не получается. Я помогаю. И это самое любимое в моей работе – помогать. И видеть потом счастье в глазах.
Беседовала Татьяна Астахова-Синхани.
Фото Виктора Громова.