24 сентября
«De mortuis aut bene, aut nihil», – говорили древние. Протоиерей Андрей Ткачев категорически с этим не согласен. Один из выпусков авторской передачи на канале «Царьград» священнослужитель посвятил недавно ушедшему из жизни Михаилу Горбачеву, последнему Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Президиума Верховного Совета СССР.
Тридцать два года назад, 24 сентября 1990 года Верховный Совет СССР наделил Михаила Сергеевича чрезвычайными полномочиями для перехода к рыночной экономике. И в результате, как выразился отец Андрей, «было сломано то, что Горбачев не строил, и это аукнулось по миллионам его соотечественников».
Понятно, что у каждого к этому нобелевскому лауреату свое отношение. И всё же у нас, приднестровцев, пожалуй, есть своя причина критически оценивать вклад позднесоветского политического деятеля. Будучи первым лицом государства, Горбачев допустил разжигание межнациональной розни в братских советских республиках, что представляло опасность для всего общества, независимо от социально-экономической модели, и что резонирует в наших сердцах и судьбах по сей день.
Что касается непосредственно перехода к рыночной экономике, не будем входить в подробности. Достаточно сказать, что осуществлялся сей переход стремительно, фактически за несколько лет. Притом что свыше полувека страна жила по совершенно иным правилам. Люди старшего возраста хорошо помнят формулировки переходного времени: «шоковая терапия» (по звучанию напоминает «шок и трепет» – название военной доктрины США в Ираке), «рынок сам себя регулирует» и т.д.
Сама перестройка проводилась с чередованием нерешительных и резких мер, контрмер по введению или по ограничению рыночной экономики и демократии. Необдуманные действия в экономическом секторе предсказуемо обрушают макроэкономические показатели. До сих пор памятны исчезновение продуктов из магазинов, инфляция, введение карточной системы на продовольствие…
Разумеется, можно говорить о «трудностях перехода». Но не слишком ли болезненными для страны, для ее промышленного сектора, для судеб миллионов соотечественников оказались преобразования. Представьте, например, что доллар в США обесценился, что остановились, как у нас, предприятия, пропали сбережения в банках, что свирепствуют коррупция, организованная преступность… В глазах американцев это был бы апокалипсис.
Напрашивается вопрос: с какой вообще стати мы, очертя голову, нырнули в бездну рынка? Кто сказал, что нерегулируемый рынок – единственно возможный сценарий, священная корова? Тогда как, согласно определению, это лишь «исторически приходящая форма товарораспределения». Причем среди недостатков называют непригодность рыночного механизма для устранения внешних (побочных) эффектов, так называемых экстерналий (примером отрицательного внешнего эффекта является загрязнение окружающей среды); рынок не обеспечивает социальных гарантий, не способен нейтрализовать дифференциацию в распределении доходов; игнорирует социальные и этические критерии. Рынок сам по себе не обеспечивает стабильную занятость трудоспособного населения, не гарантирует решение проблемы безработицы (в массовом виде безработица возникла именно в странах с развитым капиталистическим производством, прежде всего в Англии. Во второй половине ХIХ века в Нью-Йорке число «лишних людей» превысило 150 тысяч).
Итак, проблема, может быть, не в самом рынке. Проблема в нас. В нашей туземной восторженности, вызванной броской этикеткой. Мы тогда (мы – в смысле Горбачев, руководство страны) слишком уверовали во всесилие рынка. Будем надеяться, что ошибки учтены. К слову, именно по этой причине в Стратегии развития ПМР на 2019-2026 годы одним из базовых идеологических элементов называется «построение социально ориентированного государства с рыночной формой экономики».
