Сегодня все мы, казалось бы, могли немного выдохнуть – ситуация с пандемией коронавируса не так остра. Временно ли, надолго ли – не знаем.
Но мы уже привыкли к тому, что в современном мире нет ничего постоянного, особенно состояния покоя, спокойствия. И вот снова в воздухе тревожность.
С ней нелегко справиться. Иногда она завладевает всем твоим существом.
И ты словно в тисках у страха – порой полуосознанного, но вполне реально влияющего на тебя и близких. Выбивающего почву из-под ног, парализующего.
У каждого из нас свои методы с таким страхом справляться.
Одна моя знакомая, мама троих детей, когда случается в ее жизни ЧП, когда что-то тревожное нависает или даже если плохое уже случилось, готовит. Больше всего любит печь. Это довольно трудоемкое занятие, позволяющее хотя бы частично переключить мысли с плохого на реальное. А главное – дело это связано с жизнью. С любовью к жизни. Оно связано со вкусом к жизни. Нет ничего более жизнеутверждающего, чем еда, приготовленная для кого-то с заботой. Пирог с яблоками, булочки с корицей, пирожки с вишней. Нет ничего более успокаивающего, чем мама, колдующая на кухне. Чем аромат домашней выпечки, доносящийся оттуда. Нет ничего более увлекательного, чем помогать маме нарезать дольками яблоки для «Шарлотки» и сыпать в тесто ванилин из пакетика. Когда печешь в трудные времена, то не просто печешь. Цепляешься за жизнь. Показываешь своим детям, что в состоянии делать домашние дела, а это значит, что не все пропало, что стоит вдохнуть поглубже, и успокоишься. И поверить в эти такие простые, но такие волшебные, потому что сказаны мамой, слова: «Всё наладится, всё будет хорошо».
Актер Олег Басилашвили как-то поведал журналисту: «У меня был такой странный случай. Я стоял в нашем саду и расчищал тропинку, как велел мне отец. Вдруг раздается голос: «Обернись, посмотри. Никогда больше этого не будет». Никого рядом нет, пустой сад. Я обернулся и посмотрел. Позади меня была терраса, на ней бабушка и мама пили чай с малиной. Ну и что? Странно. Совсем недавно я приехал туда опять. Встал на то же самое место. Обернулся и посмотрел. Всё так же, та же терраса. А бабушки и мамы нет. Очень хочется вернуться». Потому, когда мне не по себе, я стараюсь ощутить себя в моменте. И найти в нем своих. Родных. Они рядом. И момент этот бесценен. И все вводные, пусть даже очень тревожные вводные, становятся уже не так весомы, не так важны. Вы пробовали пересматривать старые фото и вспоминать то, что вас тревожило в те дни, когда фотографии были сделаны? Я пыталась. Помню, что-то точно было не вполне благополучно. Смутно помню, что были переживания. Но сейчас я не ощущаю их так остро, как тогда. Сейчас, когда держу в руках черно-белое фото, вижу только лица родных, молодые, полные жизни. И помню лишь, как было хорошо. И понимаю, как глупо переживала из-за второстепенного…
Когда у меня в жизни случаются тревожные события, я мою полы. Или делаю что-то совместное с сыном. Читаем книги, убираем на полках шкафа в его комнате. Я мою окна на балконе, звоню родным или пишу сообщения. Одним словом, я непременно что-то делаю. Чтобы в этом онемевшем, полупарализованном состоянии всё же продолжать быть. Делаю то, что делала в нормальной жизни, в тех обстоятельствах, когда не было тревоги, страха и оцепенения. Рефлекторно, интуитивно чувствую, что так нужно. Я не могу сделать того, что глобально изменит реальность, мне это не под силу, изменить ее. Но я могу делать то, чтобы эту реальность постараться пережить. Переждать. Перетерпеть. Потому что, конечно, бывает страшно, бывает плохо и больно, но есть даже во всем этом вещи и дела «про жизнь». Помыть полы, посидеть всем вместе, поговорить неважно о чем. Вкусный чай с лимоном и горячая еда. Купленные вредные чипсы, картошка фри, которые обычно «есть нельзя». Чистая комната. Даже свежевыкрашенные батареи. Все это «про жизнь». И у каждого свои способы сделать невыбранную нами реальность, независящие от нас обстоятельства хоть чуть более сносными. Ведь пройдет время, оно обязательно пройдет, и мы будем вспоминать его. А вместе с ним не сам липкий страх, а почти наверняка то, как он объединил нас всех, как научил ценить простые житейские радости и не желать чего-то особенного, чего-то недосягаемого.
Сейчас люди научились больше молчать, потому что разговоры нередко приводят к спорам, а то и вовсе к ссорам. В сложные времена так всегда – напряжение высоко, хватит одного словечка, чтобы случилась «вспышка». Потому люди научились молчать. Но молчать все время невозможно, особенно когда все думают «про себя» круглыми сутками об одном и том же. И вот нет-нет, да прорывается наружу что-то. Вроде такого: «Скорее бы все наладилось»… Люди могут сидеть в кафе, в офисе на работе, ехать в общественном транспорте. Вместе. И молчать. А потом вдруг «выдать», вырывая слова как бы из середины давно начатого разговора. И всем всё понятно, и никто не думает, что ты сумасшедший. Потому что если мы и молчим все, то на одну и ту же тему, конечно. И хотим все, конечно, одного. Сносной реальности. Хотя бы сносной. Мы все научились этой скромности и этой смиренности: не требовать и не ждать многого. И снова всплывает в памяти успокаивающая мой неспокойный ум фраза, мантра, если хотите: «Делай что должен, и будь что будет»…
…А пока слушаем по утрам звон колоколов из соседней церкви, печем пироги, моем полы, учим наших детей быть стойкими и любить эту жизнь такой, какая она есть. Находить в ней всякий раз радости вопреки даже сложным реалиям. Потому что это не черновик, а наша с вами жизнь. И второй попытки не будет, возможности прожить ее «набело» – тоже. Значит нужно жить здесь и сейчас. Как будто это и есть «набело». Ведь мерный звон колоколов, и робкое еще мартовское пение птиц по утрам, и крохотные ручки сына или дочки, обнимающие вас, – всё это и есть наша с вами жизнь. Которую мы порой так расточительно не замечаем.
Татьяна АСТАХОВА-СИНХАНИ.
