В Прагу я отправился отнюдь не из пивных соображений. Ладно, скажем так – не только из пивных. Если отбросить непростую историю, навсегда врезающуюся в память архитектуру города, мощную культуру, Прага, ко всему прочему, еще и европейская столица пива. Тут уж, как говорится, сам Бог велел. По приезде домой я надолго завязал с алкоголем, так как проникся солодовым чешским духом, и одна бутылка – это так, промочить горло. Для чехов выпить десяток бокалов за вечер не кажется спортивным рекордом на чемпионате по литрболу, а один бокал местный среднестатистический богатырь может осушить в два глотка.
Засматриваясь на статуи с «двойным дном»
Это слишком плодотворная тема, чтобы развивать ее натощак. Вернемся к цели нашей поездки. Кафка, Гашек, Чапек – те уроженцы Праги, которых я начитался вдоволь, а вот теперь дышу тем же воздухом и смотрю на те же расписанные львами и чертиками стены улиц, что они. Прага мгновенно погружает в магическое состояние: ты одновременно и в швейковском ироничном мирке, и в кафкианской бездне, где не отличишь иллюзию от реальности, и в чапековском модерне с его смесью средневековья и глубокого будущего.
Вот мы и у головы Франца Кафки, где договорились встретиться с друзьями из Варшавы. В общем-то, они не из Варшавы родом, а из Рыбницы и Харькова, потому тонко различают разницу между поляками и чехами. Поляки другие: они ходят в костел каждое воскресенье и уже после двадцати лет планируют семью и детей. Чехи по сравнению с ними – настоящие гуляки, что отражает их парадоксальная культура. Вот, например, идешь по улочке и видишь повисшую на крыше фигуру. Впору звонить в психбольницу: это скульптура «Висящий человек» работы Давида Черни, изображающая психоаналитика Зигмунда Фрейда. А еще – расписные узоры или сюжеты неких неведомых историй на стене каждого домика в историческом центре, потаенные входы и выходы, и куда без готических галерей первого этажа… Пока весь мир вкладывает деньги в криптовалюту, чехи столетиями вкладывали в свою культуру. И не прогадали, получив хорошие дивиденды. Впрочем, Праге повезло куда больше, чем Варшаве, ведь к 1945 году нацисты превратили город в руины. История меняет народное сознание до неузнаваемости.
«Голова Франца Кафки» – это тоже за авторством Давида Черни. Она сложена из зеркальных стальных панелей, которые в определенное время начинают вращаться, что отражает сложный внутренний мир писателя. Расположена она прямо у местного торгового центра, и в ожидании завораживающей кинетики здесь всегда толпится народ. Сам Кафка, родившийся в Праге еще во время Австро-Венгрии, думаю, одобрил бы. Хотя он не сильно любил внимание и, не имея связей в литературной среде, при жизни почти не издавался… Скульптура совсем свежая, 2014 года – образец современного искусства, которое гармонично вписывается в старую Прагу. Хочется, чтобы и нашим не менее знаменитым землякам, тому же Ларионову или Зелинскому, отдали на родине дань уважения сильным культурным объектом, отражающим их «другое», всеобъемлющее. Наследие предков – это отличный повод для гордости, творчества и изменения городской среды (и только во вторую очередь – для застольных тостов).
Вообще Черни – сумасшедший скульптор, сумасшедший, как и любой гений. Гений абсурда, как и Кафка. Вот позади музея Кафки другое его творение – фонтан из двух «писающих мальчиков». Так Черни решил провокационно обскакать одноименную статую в Брюсселе. И еще одна страшноватая вещь от Черни – три гигантских бронзовых ползающих младенца в парке Кампа. Вместо лиц у них… что-то, напоминающее разъемы для флешек. Малыши без лиц выражают протест скульптора против абортов.
Обсуждая городские легенды в трактире
На Нерудовой улице предупреждают: нужно быть внимательным из-за злорадного чертика. Однажды у вдовы Карафиатовой через два года после смерти мужа родился сынок, так люди говорили, что этот ребенок от самого черта. Об этом свидетельствовал необузданный характер его. Ничего для него не было святым, включая юбки монахинь и рясы приходских священников. Однажды ему на голову упала сумка. С тех пор и до наших дней чертенок появляется, чтобы продолжать то, чем занимался при жизни, и ему это искренне нравится.
Таких легенд в Праге сотни. А ведь еще не стоит забывать о мифическом бродящем по улицам Големе – глиняном человеке, созданном местным раввином. Безобидный великан на самом деле ходит себе и ищет, чем заняться.
В Праге очень удобное метро – всего три ветки, зато станции всегда в шаговой доступности, будь то жилой район или достопримечательность в центре. Турникетов здесь, как и контро-леров в трамвае, нет, поэтому у многих велик соблазн кататься бесплатно. Тем более, что проезд недешевый – 30 крон (1,27 евро) за 30 минут. Но если попадешься – придется платить большой штраф.
Благо, что в историческом центре все в шаговой доступности. Памятник Карлу IV, Карлов университет, Карлов мост… Прошло 700 лет, а императора, при котором Чехия стала Чехией, так же любят. Пешеходный Карлов мост через реку Влтаву – альфа и омега всех туристов, каменный путь в Малу Страну, обрамленный галереей барочных статуй. Здесь всегда шумно и людно, а без фото на мосту Прага вас просто не отпустит. Наш мост на Кицканы тоже стал бы более романтичным, если бы его сделали исключительно пешеходным. Возможно, это так и работает, ведь мост – еще и важный философский символ.
Любоваться закатом на мосту через Влтаву – хорошая затея, но куда лучше отправиться по местам Швейка. Литературный персонаж стал лучшей рекламой для многих пражских пивных. Канонический Швейк ходил в трактир «У чaши». Здесь постоянно много посетителей, а в действительности Швейк сиживал здесь не столько из-за вкусного пива, сколько из-за… публичного дома, находившегося поблизости. В других районах заведений с изображением Йозефа Швейка – на каждом шагу.
В одной из таких пивных нам попался весьма занятный бармен, уже наклюкавшийся вдоволь. Он вел с нами беседу, которая очень напоминала диалог сапера Водички и Швейка о мадьярах. «Плохо, брат, ты мадьяров знаешь, сколько раз я тебе говорил! С ними мы должны ухо держать востро», – уверял Водичка. В наше время борцов за социальную справедливость такую сентенцию не то что запретили бы, так еще бы покрыли публичным позором ее автора. Но из песни слов не выкинешь – классика же.
Тем временем явление «сапера Водички» продолжилось монологом о всех без исключения национальностях. Особенно он, закурив сигарету в зале, где это запрещено (но он же бармен, значит, ему можно), говорил о том, как плохо подливать шнапс в пиво. Точно знает не понаслышке.
Разыскивая роботов в Вышеграде
В других заведениях более приятная атмосфера, где можно отведать короля чешской кухни – вепрево колено. Та часть свиньи, которую у нас традиционно используют для холодца, в Чехии получила особое место. Чехи гордятся блюдами вроде «один большой кусок мяса» и правда умеют их отлично готовить. Еще бы. Охота – еще одно национальное чешское достояние, а где хорошие охотники, там и хорошие повара. Мы сидим в аутентичном подвальчике пивной, где, кажется, столетиями ничего не менялось, а по стенам развешаны пугающие портреты. Для заметки: реставрация и ремонт в исторических зданиях на особом контроле, а менять фасады без разрешения запрещено. Потому и вепрево колено кушается вкуснее – пусть оно и не из дикого кабана, а из не представлявшей опасности свинки, выращенной специально на потребу туристам.
На памятные места, связанные с Карелом Чапеком, в Праге так просто не наткнешься. Он менее популярен в мире, чем Кафка и Гашек, но именно он придумал слово «робот». Могила писателя находится в Вышеграде, куда мы и поехали. Готические очертания храма Святых Петра и Павла видно издалека. Это глубокая старина – постройку относят к XI веку. В день, когда мы туда приехали, там играли, кажется, Баха – и только по пригласительным билетам. Не повезло, конечно, так бы послушали пару часов Баха.
Неподалеку, на Вышеградском кладбище, и похоронен Чапек. Опять же, здесь в течение двух сотен лет стили скульптур смешались в рай для культуролога: от барокко до неоренессанса и модерна. В Вышеграде покоятся сотни знаменитых чехов, те же композиторы Дворжак и Сметана, но в классической музыке я имею много общего с медведем, который наступает на уши попавшимся на его пути беднягам.
Как вы думаете, что делают в Страговском монастыре? Правильно – тоже пьют пиво. Монастырская пивоварня, впрочем, туристам не очень нравится, поскольку место тут именно чешское, колоритное. Выбор еды довольно скудный, как и подобает монахам, – всего-то какие-нибудь свиные ребрышки. Если вспомнить историю, некоторые католические монахи любили и умели вкусно покушать. Один из самых известных монахов и вероучитель средневековья Фома Аквинский был настолько толст, что для него в монастырском обеденном столе специально вырезали округлую выемку, чтоб он вообще смог занять место за столом. Сам же святой Фома относился к подобным вещам с юмором и замечал: «Еще у Аристотеля написано: толстые мужчины умнее, чем худые». Это, конечно, хорошо, но и салфетки в Страгове подавать не принято. Настоящие чехи пользуются школьной мудростью: «После вкусного обеда вытри руки об соседа».
Закончить путешествие перед возвращением домой я бы хотел у пражских курантов. Они являются третьими по возрасту астрономическими часами в мире и старейшими, которые все еще работают. Каждое утро часы на Староместской ратуше начинают свой средневековый счет. В оконцах появляются фигуры апостолов, а затем и фигура Христа. Бой курантов и старомодный трубач извещают город о наступлении нового часа. Этим зрелищем не устают любоваться ни туристы, ни сами чехи. Это что-то, что не только банально расширяет твой кругозор, но и отправляет тебя в детство: вещи, которые ты видел только на картинках учебников, всяко хочется лицезреть наяву, чтобы убедиться – да, так оно и есть!
Андрей ПАВЛЕНКО.
Фото автора.
