В Рыбницу мы приехали на интервью с лауреатом премии «Человек года» в номинации «Достижения в спорте» Русланом Костюком и ожидали, что будем говорить исключительно о спорте. Ничего подобного. Застали спортсмена за тренировкой, но не обычной: он занимался двигательной реабилитацией с ребенком с ограниченными возможностями. Здесь же мама, которая воодушевлена и искренне говорит: «Руслан Иванович – наша надежда». Очень эмоциональный момент. Тогда я понял, что эта беседа не станет «дежурной», и диалог будет не таким, как планировался.
С места в карьер
– Сразу поделюсь наболевшим. Есть некоторые проблемы с помещением, где проводит тренировки наш «Рыбницкий спортивный клуб рукопашного боя и традиционного каратэ», надеюсь, решаемые.
Мы делаем обычное дело: забираем детей с улицы, помогаем им развиваться в спорте. Не каждый станет профессиональным кикбоксером, зато большинство пройдет хорошую школу жизни, ведь наши секции – это не столько про «научить драться», сколько про выработку настоящего и твердого характера, жизненных ценностей. Дети – наше будущее, и если мы не будем вкладывать силы в их воспитание, то что ждет нас через десять лет?
У нас тренируются некоторые ребята, не имеющие возможность платить за амуницию, не то что за выезды на международные соревнования. Спонсоры помогают, но они не всесильные. Это такой социальный проект: что-то упирается в деньги, но без альтруизма никуда.
– Видите, как бывает: едешь на интервью о спорте с тренером, а ему приходится заниматься не только спортом, но и решением хозяйственных проблем…
– Это то, что для нас действительно важно – остаться в спортзале. Начали стучать во все инстанции, на пути к компромиссу, надеемся, что останемся на втором этаже здания, в котором тренируемся много лет.
Люди понимают, что спортивный клуб – это не просто спорт. Вот сейчас общественность, родители наших воспитанников пишут коллективное письмо с просьбой закрепить за нами помещение. Мы как общественная организация готовы платить налоги, провели сюда газ, оборудовали залы для тренировок. Работаем с 6 утра до 8 вечера, люди занимаются ОФП, реабилитацией, не только единоборствами. Проводить тренировку в спортивной школе, деля площадку с боксерами и борцами, элементарно не получится. У меня один из воспитанников – ребенок-аутист, которого сложно социализировать, вести тренировки «в толпе» с ним просто не получится.
«Ребята, если вы начнете ходить, то станете чемпионами мира»
– Наши читатели не знают о вашем, можно сказать, призвании: вы не только тренер-инструктор, но еще и занимаетесь реабилитацией с детьми с ограниченными возможностями. То, что мы увидели, – это какой-то космос, демонстрация того, насколько безграничны человеческие способности. Как вы пришли к этому делу?
– У моей соседки родился ребенок с непростым диагнозом. Конечно, она желала ему лучшей жизни и начала заниматься со специалистами: делали массажи, проводили мануальную терапию, медикаментозное лечение.
Однажды она пришла ко мне и, зная мое отношение к спорту, попросила попробовать позаниматься с ребенком. Я вообще подобного опыта не имел, сказал, что боюсь брать на себя такую ответственность. Она убедила: у тебя, мол, все получится. Через год занятий девочка начала подниматься, садиться, чего родители не могли представить раньше. Когда они поехали в Москву на реабилитацию к именитым специалистам, там одобрили нашу программу («ваш тренер на правильном пути, продолжайте заниматься в том же духе»).
На второй год мы уже встали на четвереньки, но не ходили. На третий год она начала потихоньку, с поддержкой, ходить. Изначально врачи диагностировали, что у девочки часть мозга, отвечающая за движение, мертва. Но человеческие возможности очень велики, а врачи не всегда правы.
– А как вообще получается находить общий язык с такими детьми? Ведь психологически им может быть тяжело даже с близкими…
– Расскажу об упомянутом мальчике с аутизмом. Он не всегда слушал родителей, но мне как-то удалось найти с ним одну волну. Например, придя домой, он самостоятельно никогда не снимал куртку, не раздевался в прихожей – это за него делали родители. На занятии я попросил родителей дать мне возможность это исправить. И он проявил самостоятельность! Как говорится, начали сначала, все делали вместе, под присмотром родителей, чтобы они понимали особенности его поведения. Ему десять лет, за два года улучшили осанку, убрали некоторые проблемы со спиной (из-за трудностей с социализацией у таких детей часто бывает искривление позвоночника), нарастили мышечную массу, вводим в занятия канат, подтягивания, элементы баскетбола.
Провожу реабилитацию с девочкой, у которой с рождения была повреждена левая рука, она ничего не могла ею делать. Через полгода занятий села на велосипед, сейчас может прыгать со скакалкой, лазать по канату.
– Родители воспринимают это как чудо или понимают, что без упорной работы результатов не достичь?
– Оказывается, мозг, ту его часть, которая отвечает за разговорную речь, можно развить в физическом направлении. Родители одной из воспитанниц ездили к нейрохирургу и задали ему прямой вопрос: почему дочь не может говорить? Врач ответил, что когда она начнет ходить, то начнет и говорить. Все взаимосвязано.
– Вы вкладываете в реабилитацию детей не только физическое, но и моральное?
– Когда смотришь, как родители радуются успехам своего ребенка, у самого, образно говоря, вырастают крылья. Понимаешь, что делаешь хорошее. Даже двух детей поднять на ноги – это счастье. Я так и говорю: «Ребята, если вы начнете ходить, то для меня и близких окажетесь на уровне чемпионов мира». Это уже стало личной целью: смогу я или не смогу?
Всегда предупреждаю родителей, что я не врач. Когда начинаю занятия с ребенком, то месяц-полтора мы привыкаем друг к другу. Смотрю, на что он реагирует, какая активность ему ближе. Не существует такой таблетки, которая все исправит. Развиваем движения рук, затем ног. Задача у меня простая и сложная одновременно: необходимо поставить ребенка на ноги, чтобы он мог обеспечить первичные потребности.
Вершигора – опасный район
– Вряд ли вы ожидали, что судьба повернется так, что сможете помогать необычным детям буквально вставать на ноги, по крайней мере – давать надежду. А о себе пока ни слова не сказали…
– Я родился в Рыбнице в 1975 году, спортивную карьеру начал в 1990-м. Распад СССР, тяжелое время… Живу на Вершигоре. Тогда это был опасный район – если неправильно себя поставишь, будут проблемы, разгул наркомании того периода до сих пор помнят. Поэтому решил заниматься рукопашным боем – хотел противопоставить себя всему плохому, что я видел на улицах. Победил на чемпионате города. До армии получил первый взрослый разряд, служил в батальоне «Днестр». В 1995 году мой тренер уехал и оставил зал на меня. Потому и пошел на тренерскую работу. Через год друзья предложили поехать на соревнования на Украину. Говорят: попадешь в «тройку» – получишь звание мастера спорта Украины. Я отнесся к перспективе скептически, потому что тренировочного процесса толком не было. В итоге занял второе место.
– Рукопашный бой в 1990-е был на пике моды. А когда ушли в кикбоксинг?
– У меня занимались чемпионы России, Украины по рукопашному бою, но потом это единоборство действительно отошло на второй план. Тут коллега Сергей Афанасьев говорит: «Сейчас развивается кикбоксинг, подумай над этим». Это было в начале 2000-х, и в Тирасполе я познакомился с тренером Иваном Деркаченко. Позже он убедил меня уйти в кикбоксинг полностью. Дело в том, что в «рукопашке», например, есть такой прием, как прихват ноги, – в кикбоксинге его нет. Из-за этого однажды мой парень потерял первое место на турнире. С тех пор и занимаемся кикбоксингом, но и борцовские основы малышам преподаем – для динамики на ринге это полезно.
Это уже стиль жизни
– Кого выделите из нынешних юных кикбоксеров из Рыбницы?
– Хотел бы сказать пару слов о подрастающем поколении. Моя дочь София Костюк, а также Даниил Максименко отлично выступили на первом этапе Кубка Европы в Хорватии, Дмитрий Венгер занял второе место, только потому что из кик-лайта перешел в более жесткий раздел лоу-кик. Впереди у нас Кубок Европы, Кубок мира, первенство Европы. Надеемся на первые места, стремимся быть как минимум в «тройке».
– Женский кикбоксинг сильно отличается от мужского?
– Очень сильно. Девушкам намного сложнее соблюдать режим, важно физически и морально подвести спортсменку к соревнованиям. Мужской профессиональный спорт в этом плане легче: цикл тренировок, диета, вес. Девушки могут «прыгать» из одной весовой категории в другую. Где-то могут быть нервные срывы. На соревнованиях спортсменка может впасть в ступор, вплоть до слез. Но чего не занимать девушкам, так это рвения к победе – проигрывать они особенно не любят.
– Раскройте секрет: как вы все успеваете?
– Мой день распланирован уже лет как пятнадцать. С шести утра до восьми вечера я в зале. В поездках на международные турниры тоже сам за рулем. Это уже стиль жизни, другого не представляю. Как и не представляю, как уйти из этого спортзала – он стал вторым домом.
Блиц
▶Любимый фильм? Все фильмы с Жаном-Клодом ван Даммом, его пример в юности и затянул меня в спорт.
▶Любимый вид спорта? Не могу разорваться! Рукопашный бой – это родное, я сам оттуда, из колоритных 90-х, но кикбоксинг в последнее время стал не менее родным.
▶Самое красивое место в мире из увиденных? Понравилось в Италии у моря, где мы были на чемпионате мира. Великолепно в Сан-Марино. В последнее время по-новому узнал Венгрию, если там бываем на соревнованиях, любим пешие прогулки.
▶Самая запоминающаяся победа? Две – это когда мои воспитанники Кирилл Сапрыгин и Тимур Парфентьев стали чемпионами мира по кикбоксингу среди юниоров в Италии.
▶Любимое блюдо? Шашлык на природе с семьей. У меня три дочери, любим выехать в хорошую погоду. Вот парадокс: машина когда-то была куплена специально для семьи, но я вожу на ней ребят на соревнования, перешла и в спортивную семью(смеется).
Никита МИЛОСЛАВСКИЙ.
Фото Виктора Громова.
