Пожалуй, в каждом доме живут старые фотографии, которые бережно хранят историю семьи, рода. Это черно-белые гости из прошлого, а может, и позапрошлого века. Время таких свидетелей не жалеет: многие уже пожелтевшие, выцветшие, с согнутыми уголками, которые вот-вот отлетят. Когда от частого просмотра они становятся похожими на хлопающую от ветра дверь, их срезают по краям.
Одну такую я обнаружила недавно. Только мама могла придать фотографии моего брата форму овала, никто бы в семье такого себе не позволил. Сейчас понимаю, что сделано это было для того, чтобы от уголка не пошли трещинки, тогда фото разломилось бы на части, которые если и склеишь, все же не восстановишь целостности изображения.
В нашем альбоме и такие снимки есть. Приходится прикладывать кусочки друг к другу, чтобы соединить их и увидеть человека, группу людей или же событие. Еще встречаю любительские и профессиональные фотографии. Разные. Мой взгляд задерживается на тех, где изображение нечеткое, потому что поверхность не гладкая, а шершавая, будто снежком припорошена. И тогда нужно их дольше и более детально разглядывать, улавливая черты.
Некоторые фотографии доводилось рассматривать нечасто. Старые фотокарточки мама хранила отдельно, чтобы не повредить, случайно не порвать, ведь они такие хрупкие…
Мы жили в городе. А вот в селе у родных висела на стене большая рамка. Под стеклом сразу несколько фотографий членов семьи и ближайших родственников. По обеим сторонам, как у иконы, свисали вышитые кисти рушника, подчеркивая важность и ценность предмета в доме.
Мне повезло: однажды мама указала мне на фигуру моего деда на единственной фотографии. Я запомнила. Спустя много лет очень захотелось рассмотреть его черты, потому что живым дедушку никогда не видела. Он умер за год до моего рождения, в 1970-м. Заказала фото, на котором увеличили лицо, но четкого изображения не добились. Ни с кем не поспоришь и ни у кого не вымолишь: когда не дано увидеть дорогих тебе людей, этого как раз очень хочется. И тогда сокрушаешься, но напрасно.
Этот снимок необычный. Фотограф запечатлел праздник освящения Малого родника.
Погода, судя по всему, хорошая. Солнечный день 60-х годов XX века. Из толпы в объектив смотрят два родных мне человека – дедушка Андрей и бабушка Александра за ним. Она остановилась и заговорила с односельчанкой. Скорее всего, только подошла.
Круглое лицо бабушки защищено от нещадно палящих солнечных лучей белым платком, завязанным под подбородком. На затылке узел был только у молодых женщин. Считалось, что этот способ, более современный, соответствовал моде, в селе так и говорили по-молдавски: «ла модэ». Платки у многих одного узора – в мелкий цветочек. Платья, кстати, тоже. На бабушке темное, и оно гармонично сочетается с белым. Талия завышена, рукав в три четверти, юбка мелко собрана. Такую сборку называют в народе «татьянкой».
Наверняка в тот момент фотограф обратился ко всем собравшимся, и присутствующие, но не все, взглянули на него. К счастью, дедушка с бабушкой услышали призыв.
Мама вспоминала, что дедушка никогда на люди не выходил только в рубашке, он обязательно надевал пиджак. Голова тоже не оставалась непокрытой. Круглая кепка с пуговицей защищала его от солнца.
Приближаясь ли к роднику пешком, проезжая ли по дороге мимо него на телеге, машине или тракторе, люди преодолевали небольшой холмик. Под ним зарыли трубу, через которую вода вытекала в овраг. От родника вверх пролегла крутая и узкая, в ширину на полтора шага, тропинка между двумя заборами, по которой довольно трудно было подниматься в гору. Она вела на широкую дорогу к магале по соседству.
Продолжая по ней свой путь, можно было дойти до Большого родника, к которому во все времена года, кроме зимы, вереницей тянулись женщины и дети, а потом и мужчины, которые помогали завезти домой тачки или старые коляски с уложенными в них выстиранными половиками, коврами и полосатыми дорожками. Мокрые, они были неподъемными.
Целый день дети обливались водой и плескались, знакомились друг с другом. Девочки цветы собирали, веночки плели, мальчики с деревянными пистолетами и мечами играли, а мамы и бабушки щетками чистили и полоскали домотканые и заводские ковровые изделия разного цвета и размеров.
Все, конечно, отдыхали, потому что это занятие отнимало порой больше половины дня. Во время таких перерывов садились на покрывало поверх мягкой травы и устраивали перекус. Я помню, мы с удовольствием уплетали вертуты в виде восьмерки, пирожки или хлеб с повидлом. Пили воду из бурлуя – глиняного кувшина с узким горлышком. В жару именно он сохраняет воду холодной. Внутри крытого Большого родника, в отличие от открытого Малого, по обе стороны строители зацементировали площадки, чтобы женщины могли разложить, намылить, прополоскать ковры и сложить их в тачку на колесах. В ожидании очереди все делились новостями, помогали друг другу собрать длинные, на четыре метра, дорожки. Под крышей можно было укрыться от солнца и дождя. Переждать и продолжить путь. В дни праздника два Больших родника в селе принадлежали детям. Там всегда было шумно и весело. Тогда хозяюшки занимались готовкой.
Вот и сейчас, параллельно с родником, установили длинный стол. На нем расставлены тарелки с выпечкой, традиционные, зеленого цвета, стеклянные графины с виноградной кистью, круглые, на ножках, вазы для фруктов и домашнего печенья из такого же толстого зеленого, синего и красного стекла. Граненые стаканы с ободком. Видимо, из нескольких дворов собрали хозяйки посуду и приготовили еду. Еще никто из присутствующих на фотографии к столу не подошел. Скамейки по обе стороны пустуют. Все только собираются. Ждут…
Мама рассказывала, что много позднее, в 80-е, когда в центре села построили второй Большой родник, у которого ежегодно отмечали храмовый праздник, церемония освящения начиналась с приходом батюшки. Он читал молитвы, окроплял источник, угощение на столе, и только потом все собравшиеся в его присутствии приступали к трапезе.
На этой фотографии священника не вижу. В 60-е храмы были закрыты, многих из нас крестили тайно, приглашая домой служителей церкви.
Глядя на снимок, понимаешь, что священное чувство любви и уважения к воде живет в каждом жителе. Вода для них – символ жизни, и всегда связана с землей. А построен родник на перекрестке трех дорог для детей и внуков. Большое берет начало от малого. Это важное событие доставляет всем собравшимся радость.
В моем понимании, односельчане – это семья, одна Родина. Чувство общности, единения свойственно им. Обычай здороваться с каждым, уступать дорогу – яркое тому подтверждение. Мама говорила, что во времена ее детства, а это 50-е годы двадцатого столетия, младших учили уступать дорогу беременным женщинам, старикам и лошадям. Глубокий смысл кроется в этом наставлении. Почему? Теперь она мне не ответит. Вероятнее всего, чтобы путь оставался открытым для них. Но это моя догадка.
Каждый, размышляя над этим, раскроет для себя народную мудрость, которая, подобно роднику, является неиссякаемым источником человеческого бытия и сознания.
Фотографии о многом рассказывают. Пока встречаемся, спрашиваем, узнаем и передаем детям, мы сохраняем эту тонкую нить, связывающую поколения. Трудно, когда рядом уже нет того, кто мог бы ответить на вопрос, поделиться воспоминаниями, а так хочется…
Татьяна РАДВАН. г. Рыбница.
Фото автора.
