Мир, особенно мир массовой культуры, полон стереотипов. Так, например, Америка у нас ассоциируется с фастфудом, Франция – с художниками и писателями, Испания – с корридой и «Кармен». Точно так же у иностранцев Россия ассоциируется с матрешкой, блинами, медведем, балалайкой.
И мы совершенно зря обижаемся. Таков стереотип. При слове «Париж» представляем Эйфелеву башню.
Любые устойчивые мыслеобразы сами по себе заслуживают изучения. Возникают они не на пустом месте. И в иных случаях стереотип нужно не ломать, а превращать в бренд, отдельную статью дохода, бизнес-проект.
Блины, балалайка, медведь – это всё область этнографии. Сам стереотип указывает, как глубоко в нашей культуре укоренена связь с мифологическим прошлым, с народными мышлением, эстетикой. Вот, наверное, почему самый русский или, точнее, самый народный праздник – Масленица.
Безусловно, Масленица имеет национальные, узнаваемо русские черты, точно так же, как «Мэрцишор» – молдавские. Но в том-то и дело, что приурочены оба эти праздника к одному и тому же календарному циклу – к началу весны.
Народные гулянья, обрядовые действа этого плана удивительно схожи у самых разных народов. Этнографы обнаружили практически одни и те же элементы: обильную трапезу, состязания, катания с гор, на лошадях, кулачные бои, взятие снежного городка, сожжение чучела, танец (хоровод, хора) и т.д. Всё это указывает на индоевропейское, общее для самых разных народов, происхождение праздника, имеющего сакральный смысл.
Историки религии, антропологи (например, Люсьен Леви-Брюль) выделяют закон партиципации, то есть сопричастности, отождествления, согласно которому наши предки определяли свои отношения с окружающим миром. Закон этот в корне противоречит представлениям о логике. Суть его заключается в том, что человек не противопоставляет себя природе, миру, а своим поведением (обрядовыми действиями) стремится повлиять на природу, урожай и т.д. Так, например, сжигая чучело Зимы, наедаясь блинами, наши предки стремились увеличить живительную силу солнца, которое, и правда, приближается в феврале-марте к точке весеннего равноденствия (набирает силу).
Фольклор, иными словами, всегда имеет сакральную основу, более или менее выраженную на современном этапе. Вот почему неверно считать фольклором, в полном смысле этого слова, скажем, американскую народную музыку (кантри). Точнее, её нельзя считать собственно американским фольклором, так как кантри-музыка «основана на песенных и танцевальных мелодиях, завезённых в Америку ранними переселенцами из Европы, и опирается на англо-кельтские народные музыкальные традиции». Можно на этом основании утверждать, что у американцев нет «своего» фольклора, если не считать таковым почти неизвестную нам культуру истреблённого индейского населения.
Из сказанного выше видно, насколько ценны для нас народные традиции, всё ещё обладающие в странах Восточной Европы жизненной силой. Этнографический туризм является одним из перспективных направлений, которому уделяется всё большее внимание и в Приднестровье.
Жизнь в условиях пандемии не позволяет проводить массовые мероприятия. Однако по опыту прошлых лет можно сказать, что фестивали народной культуры стали зримой составляющей культурного облика Приднестровья. Конец зимы – начало весны невозможно представить без «Мэрцишора» или Масленицы. В республике существует немало творческих коллективов, сохраняющих народную песенную культуру. Внимание уделяется национальной кухне, ремёслам…
Этнографический потенциал Приднестровья раскрывают и те исследования, что проводятся Приднестровским госуниверситетом, Приднестровским государственным институтом искусств, что печатаются на страницах альманаха «Приднестровское наследие». Без ложной скромности отметим, что и газета «Приднестровье» вносит посильный вклад в процесс укрепления национальных традиций. Достаточно перечислить названия рубрик: «География приднестровской кухни», «Приднестровский легендариум», «Шкатулка самоцветов».
Сохранение, преумножение и правильное туристическое использование национального достояния ко многому обязывают. Не стоит обольщаться, думать, что здесь у нас всё уже сделано. Нет, по многим направлениям предстоит ещё немалая работа, о многом нужнопозаботиться.
К примеру, как относиться к тому, что исчезает архитектура в национальном стиле? В сёлах на смену «каса маре» приходят стерильные, нейтральные в архитектурном смысле строения. Традиционное жилище с такими элементами, как орнамент на воротах, заборе, фасаде, заменяют безликие стеклопакеты, «вагонка», профлист. Вероятно, и в этой области нужны какие-то меры реагирования. К примеру, можно было бы выделить хотя бы несколько, до десятка, населённых пунктов (сел), где сохранение традиционного архитектурного облика (в интересах того же туризма) поддерживалось бы государством либо частными туристическими компаниями, инвесторами. Во всяком случае, нужно трезво отдавать себе отчёт: ехать издалека смотреть на нашу «вагонку» иностранцам нет никакого резона, разве что повздыхать о безвозвратно утраченном.
То же самое можно сказать и о сельских остановках с советским «народным» декором. Определена ли задача их сохранения? Есть ли требования к главам администраций сохранять уникальные мозаики? Или же любую из них можно взять и замазать цементом?.. Вопросов много.
Приднестровье с момента создания государственности встало на путь сохранения национального достояния, культурного потенциала всех народов, проживающих на территории края. И эту эстафету необходимо продолжать с новыми, свежими силами, на новом уровне, формируя имидж страны, её туристическую привлекательность.
Быть может, в Приднестровье, не столь широк спектр полезных ископаемых. Но у нас точно весьма большой перечень культурных богатств, самоцветов, которым только нужно подобрать достойную оправу, заставить потенциал работать.
Михаил Фернет.
Фото из открытых источников.