РОД

Обычно под путешествием понимают перемещение в пространстве. Этого недостаточно. Каждое из них одновременно вписывается в пространство, время и социальную структуру.

Клод Леви-Стросс.

Журналисту следует отталкиваться от информационного повода. Поводом к написанию этого очерка послужила очередная годовщина ПМР – тридцатиоднолетие, отправная точка в истории государства. Но не края!  Первое жилище древнего человека, обнаруженное в селе Выхватинцы Рыбницкого района, появилось свыше 200 000 лет назад. Нам захотелось побывать на месте палеолитической стоянки, тем более что недалеко от этого места, как мы знали, в пятидесятые известным советским археологом Татьяной Пассек проводились систематические раскопки уникального памятника трипольской культуры (III тыс. до н.э.) и здесь же установлен, пожалуй, самый необычный в Приднестровье монумент.

Всего на территории этого относительно небольшого приднестровского села находится до двух десятков памятников археологии. И все же, объекты, нанесенные на карты археологов, нам, простым смертным, еще предстояло найти.

Раннее утро. Мы в Выхватинцах. Решили: самый простой способ обнаружить грот – найти охранный знак. И точно! От встреченной нами еще при въезде в село одиннадцатилетней Лены узнаем ориентировочное направление. Сама Лена грот не видела, сказала, что в тот день, когда от школы ходила экскурсия, ее не было. Информация нас, признаться, немного смутила: село Выхватинцы, если кто не был, расположено в сильно пересеченной местности; рядом настоящий каньон (овраг Вермитка) – заплутать вовсе немудрено.

Но школьница Лена не подвела. Это выяснилось спустя минут пятнадцать, когда, приблизившись к оврагу, мы встретили следующего жителя села. Михаил на мотоблоке все подтвердил и даже, указав куда-то в даль, заставил разглядеть малюсенький (казавшийся таковым) обелиск на одном из поросших склонов. К разговору присоединился сосед Геннадий. Любопытствуем: не помнят ли сельчане самих раскопок? Нет, не помнят: оба мужчины – уроженцы других сел, в Выхватинцы перебрались значительно позже означенных событий.

Шагаем по закругленным, спускающимся в долину улочкам, стараясь, по слову Данте, не утратить правый путь. И все же промахнулись. Вернее, к памятнику-то мы вышли, но только с противоположной стороны рыпы Мафтея. Фотограф Алексей Юрковский первым (он и подготовлен был лучше, одет в камуфляж) начал спускаться. Однако все решила моя заминка. В этот самый момент откуда-то из лесу появился благообразный, с окладистой бородой, пастух. Мы разговорились. Григорий оказался никем иным, как сыном человека, в доме которого много лет назад жили археологи.

Вместе с Григорием (и козами) спускаемся в рыпу. Проводник показывает грот, уже порядочно засыпанный, поглощенный землей, в зарослях айланта высочайшего, напомнившего чем-то буйную тропическую растительность.

А около 200 000 лет назад, во время великого оледенения, грот служил убежищем древних людей (неандертальцев), укрывавшихся в нем от непогоды и хищников (львов, саблезубых тигров), охотившихся в окрестностях на мамонтов, шерстистых носорогов, северного оленя…

Выбрались из оврага к монументу (охранному знаку). Прямо на постаменте коза, глядя на нас, задумчиво жевала пучок сухой травы. За ней – плита с изображением облавной охоты на мамонта. Сам объект поврежден – расколоты две поверхности с текстом. Очень, очень жаль. Уникальный памятник, фактически – неандертальцам, явно нуждается в защите. И коль уж мы говорим о развитии туризма, Выхватинцы – одно из перспективных мест.

Григорий Леонидович показал нам и дом, где останавливались исследователи. Мы посидели во дворе среди ульев, пообщались на темы, связанные с судьбой села и, в целом, бывшей Советской Родины. В редкой семье нет выехавших на заработки близких. Жизнь есть жизнь. Но люди отрываются от корней. Да, помогают родителям. Но постоянная, духовная связь с землей, традициями может быть навсегда утрачена.

Знакомимся с селом. Пьем из колодца вкусную воду, какая может быть только здесь, на приднестровском севере. Оказывается, колодец выкопал отец хозяина ближайшего дома в молдавском стиле. Хозяина и хозяйку зовут Ананий Трофимович и Евдокия Евгеньевна Стан. Они приглашают к себе, с удовольствием угощают плодами рук своих, рассказывают много интересных вещей, исходя из целей поездки. Так, по ходу разговора выясняется, что сразу две сестры Евдокии Евгеньевны работали на раскопках в 50-е (книгу Т.П. Пассек с фотографиями простых женщин в косынках я читал накануне). Платили за день 20 копеек. И люди довольны были. Знаете, говорят хозяева, сколько в то время на эти деньги можно было всего купить.

Супруги, у кого гостим, вместе без малого 50 лет. Оба из многодетных семей, у Анания было семеро братьев и сестер, у Евдокии – девять. Родительский дом сохранился, но обветшал и пустует (ему более ста лет). В память об ушедшей эпохе, о встрече хозяева дарят нам народные домотканые полотенца с вышивкой, приглашают приезжать в гости, словно к родным людям.

А мы и есть родные. Здесь, в Выхватинцах, мы с Алексеем в полной мере ощутили себя своими, членами одного большого дружного рода.

Не зря когда-то в гроте, что неподалеку, древние люди всем первобытным коллективом грелись у негасимого огня. Пламя это, духовную связь между поколениями соотечественников, необходимо поддерживать.

В Выхватинцах меня особенно заинтересовал крупный памятник трипольской культуры, исследовавшийся в пятидесятых. За исключением специалистов, мало кто знает, что именно искали и нашли тогда участники экспедиции. Думаю, стоит восполнить пробел. И да поможет нам книга Татьяны Петровны Пассек «Раннеземледельческие (трипольские) племена Поднестровья». Территория края в настоящей работе трактуется как ареал компактного проживания трипольских племен.

Трипольская общность представляет исключительный интерес. К ней, в определенном смысле, восходит современная культура. К примеру, некоторые представления о женской красоте, определенные эстетические каноны, символы и мифы (например, о похищении Европы Зевсом в облике быка) находят аналогии в трипольском творчестве.

Высказано мнение (К. Гадачек) о родстве трипольской культуры с крито-микенской. С трипольцами, по версии Э. Штерна, связаны и фракийцы, отдаленные (предполагаемые) предки молдаван и ряда других народов. Считается (Е. Черныш), что у трипольцев господствовала матриархально-родовая общественная организация.

Раскопки в 50-е привлекли внимание широких научных кругов. Одна из причин – не было ясно, какой погребальный обряд практиковался трипольцами. «Все попытки отыскать погребения долгое время оставались безрезультатными» (Т. Пассек). Но вот, при случайных обстоятельствах, еще во время Великой Отечественной войны, в Выхватинцах обнаружен целый позднетрипольский могильник…

Результатом многолетних раскопок стало обнаружение бесценных артефактов, на основании которых in situ (в контексте – «на месте») сделан ряд важных выводов.

В частности, установлено, что у трипольцев (по крайней мере, у поздних) наблюдались признаки развивающегося патриархата. Особенности погребального обряда, найденный инвентарь указывали на связи поздних трипольцев со скотоводческими племенами эпохи бронзы (III – начало II тыс. до н.э.).  Таким образом, и в рассматриваемый период, как стало очевидно, Приднестровье являлось зоной интенсивного общения между отдельными племенами и культурами.

Отметим, что в раскопках принимал личное участие известный антрополог М. Герасимов, реконструировавший по найденным останкам облик трипольских мужчины и женщины. Таковой вполне схож с известным нам обликом европейцев.

Трипольцы славились как умелые гончары. Созданные ими изделия до сих пор потрясают совершенством художественных форм. Коллекция из Выхватинцев (возраст – около пяти тысяч лет) пополнила музейный фонды СССР. Что характерно: мотивы росписи, особенности орнамента временами весьма напоминают молдавские (использование волнистой линии, ромбов, образ мирового древа…), впрочем, как и общемировые.

Преемственность поколений, таким образом, наглядно проявляется здесь, в Выхватинцах. Т. Пассек пишет: «Трипольские племена, селившиеся по Днестру с самого раннего этапа развития этой культуры, продолжали жить на прежних местах и в самый поздний период».

Николай Феч.