«Роксолана? Почему Роксолана? Она же Хасеки! – В гареме ее зовут еще Хуррем, то есть веселящаяся. Иногда – Рушен, или сияющая. А Хасеки – это титул. Даже янычарским агам дают такое звание. Чтобы показать, что человек стоит ближе всех к султану, принадлежит султану, как его собственная душа. Для Европы пусть будет Роксолана. Одно ваше донесение в Венецию – и мир узнает о еще одной могущественной женщине».
Кто не слышал о Роксолане (не путать с Руксандой)? Наложница, а впоследствии законная супруга Сулеймана Кануни, мать султана Селима II, героиня одноименного романа Павла Загребельного, а теперь уже и популярного турецкого сериала «Великолепный век». В романе легко обнаружить и приднестровский след. Причем таковой куда более достоверен, нежели сведения о происхождении этой удивительной женщины.
По одной из версий, Анастасия Лисовская уроженка Рогатина (город в Западной Руси, ныне – Ивано-Франковская область). По другой, в более широком смысле, – из Северного Причерноморья. При любом раскладе история этих земель, разоряемых в XVI веке крымскими татарами, была практически идентичной. В один из таких погромов и была захвачена в плен Анастасия (или Александра), историческое лицо и главная героиня книги, проданная захватчиками в Кафе (Феодосия) на невольничьем рынке и попавшая впоследствии в гарем турецкого султана.
О Роксолане написано много. Впрочем, повторим, достоверных сведений почти нет. В такой ситуации остается лишь придерживаться текста романа, в основу которого автором положена обширная документальная база.
Впервые наш край упоминается в самом начале произведения, в месте, где речь идет о похищении Роксоланы: «Туманы Днестра и Прута оставались в стороне… Только топот копыт и свист стрел в степи, травы жесткие и земля твердая, как отчаяние».
Не будем описывать всех бедствий, выпавших на долю пленницы. Достаточно сказать, что судьба возвеличила ее, сделала одним из влиятельнейших людей своего времени. Но Роксолана не забыла отчий край. Помогала оказавшимся в неволе соотечественникам, прямо или косвенно принимала участие в судьбе христианских земель, завоеванных турками. Читаем: «Собственно, посол и прибыл к султану, чтобы просить мира для всей земли Польской и покоя от Крымской орды».
Роксолане открылся весь блеск султанского дворца. Перед ее глазами проходили сановники, выдающиеся умы, такие как архитектор Коджа Синан, построивший мечети Шехзаде и Сулеймание, Селимие в Эдирне и, как считается, Бендерскую крепость.
Сама Роксолана должна была обладать незаурядными способностями, иначе как могла она столького добиться? Вот как о Хасеки-султанше отзываются другие герои произведения: «Кроме ума и дерзости гяурка обладала еще непостижимой хитростью и даром предвидения». По тем временам, особенно в случае женщины, этого было достаточно для подозрения в колдовстве: «Злая чаровница, коварная чужеземка, от которой надо было спасти не только султана, но и все царство». Но куда более вероятно, что Анастасия была просто достаточно осторожной и проницательной. «Чем руководствовалась в те дни Роксолана – разумом или предчувствиями? Сама не знала. Когда приходил султан, не жаловалась, не роптала, никого не обвиняла, не требовала сочувствия. Напротив, успокаивала его самого…». И она же говорит о себе: «Я теперь думаю и говорю по-турецки».
«Госпожа-пленница» ни на минуту не забывала свой народ, тот, «что страдает, борется с дикими захватчиками, умирает и оживает снова, смеется, поет свои песни, может, самые лучшие на свете!» Ее охватывала такая тоска, что никому и не снилось. «Горе было в этих каменных стенах и дворцах, в бесконечных садах, в высоких кипарисах».
Не будем забывать: век был тяжелым, кровавым, особенно для нашей земли, где на столетия вперед устанавливалось иноземное и иноверное господство: «Султан пошел со своим железным войском, со своими дикими конями, слонами и верблюдами, с устрашающими пушками на маленькую Молдавию, чтобы покарать Петра Рареша, которого сам же сделал господарем».
Вот тут-то и появляется приднестровский след: «Сулейман не стал отвоевывать Хотин у дружественного ему польского короля, перешел Прут и в славе и почестях стал спускаться по Днестру… В Сороках осмотрел крепость, поставленную когда-то генуэзскими купцами, оставил там гарнизон, пошел дальше по холмистой молдавской равнине. Возле Тягина снова остановился. Раздавал кафтаны, коней, золото и чифтлики (земельные владения) вельможам, потом издал фирман о расширении крепости. В том месте, где Днестр делал изгиб, насыпал широкую песчаную косу под крутым правым берегом, что облегчало переправу через своенравную речку. Еще с седой древности, когда жили в этих краях тиверцы и уличи, уже существовал здесь город, у которого перетягивались через Днестр. Город так и назывался – Тягин. Со временем генуэзцы, оседая на торговых путях, ведших в безбрежные земли над Черным морем, поставили в Тягине восьмибашенную каменную крепость, которая замыкала дорогу из Сучавы через Яссы и Лапашну на Очаков.
Слушая янычарских поэтов, распевавших касыды в честь победного похода, попивая из серебряных чаш одобештское и котнарское вино, Сулейман медленно диктовал слова фирмана о превращении Тягина и восемнадцати окрестных сел в османский санджак (административная единица)… Крепость велено было расширить вдвое, удлинив ограду, добавив к восьми генуэзским башням еще восемь, опустив крыло вниз, до самой реки, где устроены водяные ворота для гарнизона, окружив крепость высокими валами с глубоким рвом перед ними, обложенным камнем, чтобы не осыпался и не заиливался…
Все это требовало времени, но султан не торопился назад в Стамбул, так, словно ждал чего-то, устраивал охоту в окрестных лесах, рассылал гонцов, слагал стихи, отсылал султанше в столицу подарки.
На сооружение невиданной в этих краях твердыни сгоняли людей, везли камень – из криковских карьеров, из Милешт и Микауцев, пилили дерево в Кодрах люди волошского воеводы Влада, который добровольно подчинился султану, везли на строительство харчи, прокладывали дороги и мосты».
Здесь, согласно тексту книги, Сулейман дожидался своего сына Баязида, которого Роксолана специально отправила в славянские земли, чтобы повидал место, где она родилась, что-нибудь разведал о близких…
Интересно, что, согласно авторской версии, на момент строительства турками крепости, на ее месте уже существовала генуэзская, а до того, вероятно, славянская. И еще: в противовес расхожему мнению, камень для строительства везли издалека, а не из ближайших каменоломен (на территории Бычка и Красногорки). К примеру, наш земляк, историк Георгий Аствацатуров пишет про одну из реконструкций крепости: «Камень-известняк, вероятно, добывался в Варнице и в Бычке, на левом берегу Днестра». Хотя он же отмечает, что молдавские бояре, выполняя поручение турецкого паши, организовали доставку в Бендеры камня и леса из Оргеева и Лапушны. «На картах начала XVIII века обозначена новая переправа чуть севернее крепости к тому месту, где и поныне находятся остатки действовавшего несколько столетий каменного карьера».
Сообщаемые романистом сведения, безусловно, нуждаются в проверке (да и не в том цель художественного произведения, чтобы педантично воспроизводить все факты). Для нас важно, что крупные исторические фигуры шестнадцатого столетия так или иначе связаны с Приднестровьем.
Остается лишь процитировать европейского дипломата, одного из персонажей романа Иеронима Ласского, который, обращаясь у Роксолане, говорит: «Ваше величество, вы все можете! Разве Европа не знает об этом? Султан управляет империей, а вы – султаном».
Михаил ФЕРНЕТ.
