Поставьте себя на моё место: вы – журналист. Случайно к вам в руки попадает конец ниточки, потянув за которую, можно рассказать интересную историю. А в том, что история нетривиальная, у вас нет никаких сомнений. У вас есть имя: Эрнесто Вега Бланко. И вы знаете, что человек с таким именем как-то связан с приднестровским селом Грушка. Итак, вы – журналист. Ваши действия? Я примерно два года не предпринимал никаких. Просто всё время мысленно возвращался к этому имени, говорил себе, что надо бы заняться…
Тут, вероятно, следует пояснить, при каких обстоятельствах я узнал об Эрнесто. Вместе с коллегами, в рамках исследовательского проекта «Имя на камне», мы обнаружили в Грушке современный памятник, на котором были выбиты имя и надпись по-испански. Как мы тогда не совсем точно перевели: «Я очень тебя люблю». Рассказывая в газете о главных находках Каменского района, я упомянул в статье об этом человеке. Но сама история осталась нераскрытой.
И вот спустя два года созваниваюсь с Грушкой, выясняю у главы, что в селе до сих пор проживают родственники, и в первый же день весны отправляюсь в путь. Из Тирасполя до Грушки – 200 километров. Но (в редакции со мной согласились) история того стоит.
Вообще многое в этой истории, мне кажется, было предопределено. Я просто должен был узнать об Эрнесто, фотография которого, с улыбающимися женой и дочерью, теперь у меня на рабочем столе. Подарок. Но обо всем по порядку. Глава села Наталья Шевченко познакомила меня с самыми близкими Эрнесто людьми: его женой Светланой, друзьями, соседями. Особенно я благодарен Светлане, не уклонившейся от общения.
С Эрнесто она познакомилась в 1988 году. Он вместе с другими кубинцами приехал в Кишинев учиться, получал специальность программиста. Светлана училась в финансово-экономическом техникуме. Эрнесто был на три года старше.
Он выбрал её. Красиво ухаживал. Светлана осторожно принимала знаки внимания. Таково было советское воспитание: будучи из семьи учителей, она знала, насколько неоднозначно может быть воспринят её выбор. И действительно, родители, узнав об Эрнесто, не одобрили отношений.
Кубинец был настроен очень серьезно. Чтобы быть вместе, ему предстояло оставить любимую Кубу и поселиться в СССР. Окончив учебу, Эрнесто вернулся в родной Сантьяго-де-Куба. Писал письма, звонил на главпочтамт. Потом поступил в МГУ, просто чтобы быть ближе к Светлане. Из Москвы приезжать было проще. Но и это расстояние показалось влюбленным слишком большим.
Родители девушки по-прежнему не одобряли брак (на Кубе приняли выбор сына). Светлана и Эрнесто расписались в Москве, в загсе для иностранцев. Потом вернулись в Кишинев. В 1991 году родилась дочь Юлия, в которой Эрнесто души не чаял.
С распадом СССР, воспринятым кубинцем с горечью, жизнь осложнилась. Эрнесто потерял работу и сам настоял на том, чтобы они переехали в Грушку. Недвижимость в то время почти никто не продавал. Деньги стремительно обесценивались, но молодой семье всё-таки удалось отыскать небольшой дом.
Несмотря на трудности, они были счастливы. «…Зато у нас весело, и мы любим друг друга», – невозмутимо повторял Эрнесто.
В селе кубинца приняли, в общем, неплохо. Он хорошо говорил по-русски, хоть и с акцентом. Был невероятно добр, общителен, скор на выручку; из тех, кто бросает собственный огород и идет помогать соседу.
Эрнесто был горожанином (Сантьяго-де-Куба – второй по величине кубинский город, население – 444 тыс. человек). Премудрости сельской жизни были ему в новинку. Но он всему учился, всем интересовался, порой немало изумляя односельчан. К примеру, изготовил себе вместо серпа длинный и широкий нож, мачете – для уборки урожая. На двух небольших коромыслах носил от колодца сразу по четыре ведра.
Будучи программистом, Эрнесто уже тогда пытался компьютеризировать деятельность сельсовета, о чем вспоминал Виктор Лепко, председатель колхоза в 90-е годы. Он же стал инициатором ремонта парома, собирался построить катер для путешествий по Днестру. Изготовив оборудование для занятий атлетизмом (штангу и скамью), увлек сельскую молодежь бодибилдингом, сам регулярно занимался.
Разные люди в Грушке рассказывали мне о редком дружелюбии и особой чуткости этого человека. Так, глава села Наталья Владимировна вспоминала, как Эрнесто стал вдруг зазывать её в гости, определив по голосу, что у Натальи стряслись какие-то неприятности. Просто чтобы отвлечь. Виктор Иванович Лепко рассказывал, что Эрнесто сам вызвался по ночам дежурить, охранять колхозные посевы. Валентина Сергеевна Сорочан припомнила, как однажды она убирала мусор, скопившийся у сельсовета после ливня, а Эрнесто вдруг взял лопату и стал ей помогать. Тогда его примеру последовали и другие мужчины, до того стоявшие в стороне. Восхищалась Эрнесто-отцом классный руководитель Юлии Мария Викторовна Казак.
Дочь обожал. Уделял ребенку всё свободное время, делал уроки, разработал программу на домашнем компьютере как подспорье для занятий математикой. Учил Юлю и Вику, дочь Натальи Владимировны, испанскому. Однажды в снегопад пешком пошел в Каменку (около 15 км), чтобы записать на видеокассету мультфильм «Король лев». Он был настолько заботливый, любящий муж, что Светлану, по её признанию, это даже смущало. Делая какую-то работу по дому или в поле, просил жену просто постоять рядом. Эрнесто был ещё и прекрасным сыном. Бесконечно любил маму, чью фамилию, Бланко (Вега – фамилия отца), передал дочери.
Он умел любить и был любим.
Человек по натуре неприхотливый, он не требовал никаких разносолов. Из напитков предпочитал чай. Из блюд больше всего любил национальное кубинское: соус из черной фасоли, обжаренной в томате с острым перцем, которой поливают рис (как мы узнали, блюдо это называется «Конгри». – Прим. авт.). Но уроженцу Кубы пришлась по душе и приднестровская кухня, равно как и сама Грушка. Он умел разглядеть и оценить то лучшее, что у нас есть, и что порой не ценим мы сами.
Но, увы, жизнь, как известно, не терпит идиллий. В селе у Эрнесто только с одним человеком не сложились отношения, с одним из ближайших соседей. Так часто бывает – не могут найти общий язык самые близкие люди. Что соседи! Родные сестры, братья… Порой достаточно одного необдуманного слова, и вот уже созрела обида, а то и смертельная вражда.
Человек же, которому предстояло сыграть в судьбе Эрнесто роковую роль, мягко говоря, отличался непростым характером. Так, во всяком случае, мне объяснили сельчане. Никто не хотел с ним связываться. Поэтому в затяжном конфликте знавшие о нем старались просто не участвовать, дистанцировались как могли. Эрнесто предостерегали. Он готов был простить обиды в свой адрес, но последовательно отстаивал близких, не мог стерпеть оскорблений в адрес жены. В его адрес поступали угрозы. Он обращался в правоохранительные органы. Но межличностные отношения, ссоры, конфликты соседей – такая область, где достаточно сложно сработать на опережение. В данном случае предотвратить трагедию не удалось.
12 октября 1999 года, в период очередного обострения отношений, Эрнесто был застрелен соседом из охотничьего ружья недалеко от собственного дома. Велев жене с дочерью забаррикадироваться, он пошел выяснить обстановку, пытался защитить близких…
Произошла, по сути, двойная трагедия. Убийца здесь же, на месте, покончил с собой. На Покров, храмовый праздник, в Грушке похоронили двоих.
Светлана вспоминает, что ещё долго при встрече с ней люди опускали глаза, словно испытывая коллективную вину. А сам храмовый праздник на многие годы вперед в Грушке был омрачен этим ужасным событием: «В эти дни убили Эрнесто».
Мне рассказывали, что одна пожилая женщина сказала: «Зачем Бог забрал такого человека, как Эрнесто. Лучше бы он забрал меня».
Смерть Эрнесто обнажила всё худшее, что есть в человеке, а именно: животную ярость, на какую мы в гневе способны. Но она же и высветила всё лучшее. Светлана хорошо помнит, как много помогали ей с дочерью односельчане, как переживали, собирали средства на памятник. Без их помощи они с дочерью не смогли бы справиться с бедой. Эрнесто словно бы обладал неким знанием о своей судьбе, дорожил каждой минутой, проведенной с близкими («с любимыми не расставайтесь»).
Он успел сделать многое и по праву заслужил это «Te queremos mucho» (правильный перевод: мы очень тебя любим).
Как написала дочь Юлия, узнав, что с мамой будет общаться журналист: «Мой папа очень любил меня и мою маму. Когда тебе всего семь лет, этого вполне достаточно, чтобы быть счастливой».
Николай Феч
