Приднестровские археологи не перестают радовать общественность научными достижениями. И пускай охватить все журналистским взором не представляется возможным, стоит попробовать, по крайней мере, сосредоточить внимание на наиболее неординарных находках минувшего года… Примерно в таком ключе рассуждал автор этих строк, отправляясь на встречу с доктором исторических наук, заведующим НИЛ «Археология» Виталием Синикой. Но все оказалось не так просто…
В действительности никакого рейтинга «самых значимых», как мне объяснили, у археологов нет. Виталий Степанович, когда его спрашивают про «топ-10» и тому подобные курьезы, и вовсе расстраивается. Говорит: «Лично для меня все находки одинаковые. Погребение монгольского воина не менее значимо, чем любое другое, киммерийское, скифское…».
По всей видимости, возникает известная нестыковка между целями и методами работы ученых и журналистов. Первые информацию собирают по крупицам, в полевых условиях. Путь к каждому захоронению – это кубометры снятого грунта. Корреспондент же приходит и как бы «снимает сливки».
Что поделаешь, у каждого свои задачи. Все профессии важны. А потому, при всем уважении к «одинаково значимым», стоит заметить: когда в 2016 году, при поддержке МИД ПМР, вышла книга «Археологическое наследие Приднестровья», на страницы издания попала лишь небольшая часть накопленных сокровищ; с учетом, что каждый из представленных артефактов способен был «не просто удивить и восхитить даже самого искушенного ценителя, но и пролить свет на страницы мировой истории».
Предубеждение ученых относительно журналистского труда нельзя считать обоснованным. Сотрудник редакции, ко всему прочему, зависит от вкусов читательской аудитории. А людям, понятно, интересно (об этом и наши главные легенды про «золотую карету» и не только). Виталий Степанович так и сказал: «Значимые находки – это, вероятно, такие, которые из золота и весят побольше?». Понять можно. Как говорили настоящие, не гнавшиеся за прибылью алхимики: «Aurum nostrum non est aurum vulgi (наше золото – не золото черни). Но, в конце концов, можно понять и определенный интерес общественности к тому, что выразимо в денежном эквиваленте. Вот и профессор Руденко (признанный авторитет в мире археологии) в статье о сокровищах Пазырыкских курганов пишет: «Помимо материальной ценности (!), все эти вещи замечательны как по сюжету, так и по художественному оформлению».
Так что, думаю, не стоит, Виталий Степанович, бросаться друг в друга золотыми слитками, которых у нас все равно нет. К находкам…
Минувший год (такое, во всяком случае, складывается впечатление) был особенно щедр на средневековье. Стоило мне войти в лабораторию, как на столе у заведующего, рядом со сканером, я увидал массивный трехлопастной наконечник, сильно подвергшийся коррозии. Если сравнивать со скифскими стрелами, этот был настоящим гигантом. Неужели, подумал, копье? Но нет, стрела! И притом – монгольская. В одном из прикурганных захоронений археологи раскопали золотоордынского воина. Рядом с ним находились палаш, кинжал и колчан из бересты со стрелами (от стрел, соответственно, уцелели наконечники).
Специалисты склонны считать погребенного буддистом. Погиб он, как полагают, в конце XIII – начале XIV века, во время столкновений хана Золотой Орды Тохты с наместником Ногаем. Интересно, что, помимо разнообразных наконечников стрел (наш, судя по всему, был предназначен для пробивания тяжелого доспеха), здесь же сохранился и костяной свисток, надевавшийся на черешок. Считается, что приблизительно такие «свистящие стрелы» применил вождь и основатель империи хунну Модэ в борьбе за власть и в период вторжения в Китай (начало III в. н.э.). Свистящие стрелы производили на противника, и особенно, на его лошадей, мощный психологический эффект. Так что их довольно долго использовали в военном деле.
Неподалеку от монгола-буддиста был захоронен его боевой конь – животное, пользовавшееся особым вниманием и почитанием кочевников. Что касается самого воина, роста он был небольшого, около 160 см, но при этом должен был безукоризненно владеть холодным оружием длиной немногим меньше собственного роста – 130 см.
Очень любопытен найденный учеными золотой перстень (разумеется, не потому, что «золотой») с полудрагоценным камнем. Обнаружили его на пальце у печенежской женщины. То есть, скорее всего, речь идет о домонгольском периоде. Здесь же находились бронзовое зеркало, шарнирные ножницы, бусины в составе ожерелья. Находка также, как и предыдущая, была сделана у с. Глиное Слободзейского района. Интересен же перстень тем, что выполнен он в нехарактерной для степняков технике. Такая работа, с большой вероятностью, могла быть создана руками древнерусских или византийских мастеров. А значит перстень либо захвачен в ходе набега (снят с руки убитой славянки?), либо приобретен печенежским воином для своей возлюбленной.
Печенеги в степях Северного Причерноморья пришли на смену венграм. В этом полевом сезоне было открыто очередное венгерское захоронение. Как говорит Виталий Синика, накопленный опыт позволяет более четко идентифицировать погребальный обряд древних венгров, который теперь не смешивают с аварским или печенежским.
Еще одна находка – антропоморфная стела, древнейшее изваяние такого плана в регионе. Приблизительный возраст – около пяти тысяч лет. Неведомый скульптор целенаправленно придал каменной плите очертания человека. На одной из сторон имеется рисунок охрой. Погребение относят к так называемой ямной культурно-исторической общности, объединявшей полукочевые индоевропейские племена. Сам курган был практически полностью уничтожен распашкой. Обнаружили его во многом благодаря данным старых карт. И если бы не спасательные раскопки, можно считать, что бесценный для науки материал был бы утрачен. По всей видимости, социальный статус индоевропейца был высоким. О желании соплеменников воздать почести умершему говорит уже тот факт, что плиту доставляли издалека – нигде поблизости месторождений такого камня нет.
Вообще, география спасательных раскопок в этом году оказалась достаточно обширной. Раскопки проводились в Бендерах (здесь был исследован один скифский курган), в Григориопольском районе, близ с. Бутор (группа из трех курганов), и в Каменском (на территории Покровской церкви с. Рашков).
Как отмечает Виталий Синика, проведение большого комплекса исследовательских работ стало возможным благодаря президентскому гранту по программе поддержки социальных и культурных проектов. Своевременное бюджетное финансирование и президентские гранты позволили качественно улучшить за последние годы ситуацию в приднестровской археологии. На средства грантов приобретено специальное оборудование, за пределами республики проводят различные виды анализа найденного при раскопках материала…
В корне изменилось отношение к презентации находок. В настоящее время представительную коллекцию можно видеть в выставочном зале на столичной площади. А в перспективе в центральной части города планируют построить здание государственного историко-краеведческого музея, украшением которого, несомненно, явятся наиболее значимые, выразительные археологические находки.
Николай ФЕЧ.
