Историю эту можно было, в принципе, начать с греко-персидской войны, сослаться на опыт первого марафонского бегуна, но наш путь другой.
Ограничимся настоящим. Говоря коротко, я уже бегу. Дистанция – что-то около сорока километров по Тирасполю. Замерить точнее просто нечем. Да и нужды особой нет. Ведь мой марафон не вполне обычный, скажем так – с поэтическим уклоном.
Большинство бегунов, как я заметил, выходит на дистанцию рано утром. Я предпочитаю вечернее время. Не потому, что «сова», а потому что ноги у меня лучше работают во второй, а голова – в первой половине дня. Какими-то особыми антропометрическими данными, за исключением плоскостопия, похвастаться не могу.
Выручает ортопедическая обувь (в магазинах стоковой одежды такая продается по двести рублей за пару).
Могу сказать, что в школе я ненавидел бегать. К финишу приходил всегда последним (именно – приходил). Но теперь, на пороге сорока, мне вдруг захотелось. Что касается финиша, то я ведь ни с кем не соревнуюсь, а значит и проиграть могу только самому себе. Но пока, скажем так, особых усилий, чтобы обуздывать лень, не требуется. Делаю ставку на удовольствие: надеваю удобную одежду (из того же источника), включаю музыку в наушниках и бегу: по дамбе, где нет машин, или по тротуару.
Слышал такое выражение: «разговорный темп». Я бегу в созерцательном темпе, любуюсь потихоньку прибрежным или городским пейзажем. В городе можно наблюдать еще и лица, но это мне плохо удается в силу плохого зрения. По правде говоря, сам я хотел бы остаться незамеченным. И вот наблюдение: если вы движетесь по улице с другой скоростью, то как бы выпадаете из общей картины. Именно по этой причине начинающим бегунам не стоит комплексовать; бегите как умеете, только на перекрестках поосторожнее.
Летний вечер в Тирасполе подходит для бега идеально. Жара спадает, косые лучи дробятся в кронах акаций и тополей. Я бы, конечно, не рискнул сегодня назвать Тирасполь «зеленым». Слова из песни про «город, цветущий, как сад» вызывают недоумение, особенно в центральной части.
Небо затягивает облаками, похоже, намечается дождь. Перемена погоды – в мою пользу. На окраинных улицах тихо, лишь иногда меня обгоняет автотранспорт. Время – около семи; народ торопится отпраздновать «святую пятницу», впереди выходной.
Маршрут пролегает по улице 1 Мая в сторону дендропарка. По обе стороны – частный сектор. Воду я с собой не брал (бутылка мешает). Чтобы во рту не пересохло, набегу срываю одну-две вишни – в Тирасполе это пока еще местами доступный аттракцион, но, разумеется, дизайнерские грядки и прочие сады камней наступают.
В наушниках – The Prodigy, альбом «No Tourists», из новых. Мне говорили, что стартовать лучше с чего-то более спокойного. Иначе, поддавшись интенсивному ритму, можно просто не рассчитать сил. Но у меня всё наоборот: нужен импульс. Спокойные вещи я слушаю под занавес. К слову, название «No Tourists» («Никаких туристов») как нельзя лучше передает мое отношение к родному городу. Я люблю его изнутри, ценю не за фасад, а вот за эти скромные, заурядные вишни, за крытые шифером и черепицей одноэтажные дома, за окраинные улочки…
Вишня созрела, вишня сочна. И всё же, как ни странно, утолить с ее помощью жажду не так просто. Буквально в горле застревает. Я уже добрался до «Тиротекса», пробежал по мосту через ж/д в районе новостроек по Одесской, спустился к Колкотовому рынку, повернул на Чапаева и вновь оказался в частном секторе. На мое счастье пошел ливень. Он омыл вишни – я срывал их, рубиновые, вместе с гроздьями бесчисленных капель.
Благодаря дождю открывается второе дыхание. Я вообще люблю дождь. Всегда завидовал жителям тропических стран: так бы и сидел под навесом, глядя, как с неба падают живительные струи, как в обрамлении потемневшей листвы ярче горят апельсины… Но, конечно, и карминно-красные вишни меня тоже вполне устраивают.
Сворачиваю на Полецкого, оставляю позади обезлюдевший парк «Победа», пробегаю по невероятно длинной и всегда перекопанной Карла Либкнехта до одиннадцатой школы. В моих наушниках теперь солирует тенор-саксофонист Джон Колтрейн, пластинка 1965 года, но свежая, бодрая, как только что сорванный огурец. Один музыкальный критик сказал, что альбом подчеркивает напряженную борьбу культового джазмена с собственным наследием: «Это настоящий вихрь звуков, сквозь который прорывается Колтрейн к чистому выразительному звучанию». Как-то так. Я прорывался к финишу, изо всех сил преодолевая наследие в виде избыточного веса, плоскостопия и вполне себе заурядной силы воли.
Микрорайон «Кирпичи». Мой путь пролегает вниз от «Католины» по ул. Партизанской, 1-му Пионерскому переулку, улицам Бендерской и Клары Цеткин в сторону вещевого рынка «Меркурий». Жажда мучит со всевозрастающей силой. Не спасают даже вишни.
Вдруг пришло в голову: за всё это время на городских улицах я не встретил ни одного источника питьевой воды. А когда-то в Тирасполе попадались колонки чуть ли ни на каждом перекрестке. Мне кажется, то, что их убрали, – большая ошибка. Парадокс: мы стремимся к туристической привлекательности, но теряем действительно интересные «фишки». А вот, скажем, в Риме никто не сносит уличные фонтанчики, там это часть культуры.
Темнеет. С начала моего забега прошло не менее двух часов. Промзона всё тянется, конца и края не видно. Трудно поверить, но я лично встречал людей, которые с восхищением отзываются о Кировском, говорят, что предпочитают его любому другому району. Всё, что я нашел в промзоне, – лишний десяток километров. Прежде чем по Сакриера, Щорса и Чапаева добрался до Одесской, где замкнул петлю, и теперь бежал к «Тиротексу» по собственным, выражаясь образно, следам.
Если вы спросите, о чем думает человек, впервые в жизни одолевший три с лишним десятка километров, я скажу честно: я думал о белом молдавском вине. Просто думал, и всё.
Я больше не чувствовал ног, которые словно бежали где-нибудь в стороне, отдельно от меня. Батарейка села. И под стать ей сменился репертуар – теперь я внимал обволакивающей электронике Брайана Ино. Альбом «Compact forest proposa» (дословно – «Предложения компактного леса»). По звучанию напоминает бесконечно растянутые трели соловья или же морской прилив, которому бы вздумалось сыграть на арфе. Всё это как нельзя лучше соответствовало моему теперешнему состоянию, назовем его «предельной развинченностью» или «просветленной бестелесностью».
Эх, как всё-таки тяжело даются самые незначительные рекорды. В районе лечгородка я уже было подумал, что мне тяжелее всех, но тут, на пересечении Краснодонской и Мира, увидал велосипедиста. Чудак вез на руле с каждой стороны по ведру клубники.
Дай Бог ему доехать! Куда там моему «вишня-марафону»
Вернулся ваш покорный слуга глубоко затемно. Был крепко отруган женой и собакой, которая всё это время ждала, терпела (я имею в виду собаку). Смиренно приняв критику в свой адрес, я захватил из холодильника загодя приготовленную бутылку и вышел с питомцем во двор. По дороге родилась мысль: а почему бы одному из наших турагентств не запустить марафонский тур по Приднестровью? При наличии цистерны, сопровождающей бегунов, думаю, пользовался бы популярностью. А что?..
Михаил Фернет.
