На тесной кухне в однокомнатной квартире отец, набрасывая статью, дымит сигаретой – таким я его запомнил. А он, и верно, не представлял, как свести журналистику к восьми условным часам; от звонка до звонка. Писал при первой возможности, даже в отпуске, когда мы ездили в Каролино-Бугаз. Работая, он чем-то походил на Хемингуэя. Но у отца своя харизма. Мне хочется назвать его «журналистом старой школы» просто потому, что он был настоящим, глубоким.
Юлий Николаевич Феч стоял у истоков приднестровской журналистики. Редактор «Бастующего Тирасполя», с первых же номеров – сотрудник «Приднестровья», затем – «Адевэрул нистрян», а до того много лет выпускавший многотиражку «Консервщик», «Мичуринец» на Ближнем Хуторе, печатавшийся в «Днестровской правде», он был известен нескольким поколениям читателей. Иной раз и сегодня, представляясь, слышу: «Кто? Феч? А, знаю… журналист!». Думаю, это результат. Как говорят, газета живет один день, и если автора помнят, значит он, и правда, оставил след на земле.
Заниматься журналистикой отец начал со школьной скамьи. Входил в состав редколлегии стенгазеты. По сути, был многостаночником: писал, рисовал, а может, и фотографировал. Рисовать учился у Александра Федоровича Фойницкого, с которым дружили дед Николай Федорович (запечатлен на некоторых картинах) и бабушка Ванда Люциановна, урожденная Маньковская. Не думаю, что папа отличался особым прилежанием. Зато рано научился читать. Едва пошел в школу, началась война. Отец получал домашнее образование, а потом сразу пошел в четвертый класс. В семье было трое учителей; папина мама, Мария Федоровна Феч, вела младшие классы. Ее брат Николай Федорович с женой Вандой Люциановной преподавали физику, математику и биологию.
Живость натуры, стремление всего достигать своим умом, вероятно, помешали ребенку из семьи педагогов пойти по стопам родителей. Впрочем, профессия, выбранная им, недалека от работы учителя. В зрелые годы Юлий Николаевич будет вести школу журналистики на факультете общественных профессий в Тираспольском пединституте, организует клуб кинолюбителей при городском Дворце пионеров. Старожилы Тирасполя помнят Ю.Н. Феча как лектора Всесоюзного общества «Знание», увлеченно рассказывавшего об истории города и его людях. С 1993 по 1996 годы – он завкафедрой журналистики в Приднестровском госуниверситете.
Как и многие авторы в советское время, прежде чем связать жизнь с газетой, отец поработал в разных сферах. Был электриком, столяром, отслужил в армии (еще при Жукове). Заочно окончил исторический факультет Кишиневского университета.
С конца 1950-х печатался в «Окуловском Коммунаре» (Новгородская область). Впрочем, сам он рассказывал, что свою первую заметку, по совету отца, отправил в газету «Юный ленинец», и ее опубликовали. Участвовал в создании Молдавского телевидения. В 50-60-х гг. работал в новостной редакции ТВ МССР, был корреспондентом по Каушанскому району. Готовил репортажи о преобразованиях в Советской Молдавии, о людях труда, ветеранах Великой Отечественной…
Отец был до глубины души советским человеком. Пережив оккупацию, на дух не переносил национализм в любых проявлениях. В 1975-м стал соавтором книги о тираспольских подпольщиках «На смерть ради жизни», над которой они работали вместе с участником Великой Отечественной войны Г.Е. Ломанченко. Издание в мягкой обложке и теперь, спустя полвека, остается значимой вехой. Тема подпольной борьбы в нашем регионе долгое время оставалась закрытой. Отец встречался с десятками собеседников, методично собирал сведения. Занимался подпольщиками и после выхода книги – если узнавал о человеке, причастном к сопротивлению, созванивался, шел на встречу.
Неудивительно, что с конца 80-х, когда в Советской Молдавии поднял голову доморощенный национализм, отец занял твердую гражданскую позицию, издавал «Бастующий Тирасполь», рупор забастовки, как член первого состава ОСТК выступал на митингах, говорил о недопустимости разжигания межэтнической розни. В приднестровской государственности видел оплот интернациональных сил. Не колеблясь, в 1992-м встал на защиту молодой республики. Вступил в ополчение. И это притом что ему было около шестидесяти, а видел папа только одним глазом (результат травмы, полученной на охоте).
Позже он подготовит ряд брошюр о забастовке, ополченцах, самом времени.
Интересно, что при всей любви к журналистике, отец был довольно разносторонним человеком – мог бы трудиться, наверное, в любой области. Обладая универсальным складом ума, интересовался различными вопросами. Накопил обширную литературу по декабристам, побывал на месте ссылки Владимира Раевского в селе Олонки Иркутской области, куда отправился на своих «Жигулях», преодолев тысячи километров. Вообще много путешествовал. Объездил на машине и мотоцикле половину Советского Союза. Превосходно разбирался в технике, постоянно что-то мастерил. А еще сочинял стихи, играл на фортепиано, шил, вкусно готовил. Всегда привносил что-то новое в знакомые блюда.
Шутил непременно с серьезным лицом. В кругу семьи произносил тосты на молдавском, знал и любил украинские песни, ценил хохму (по-еврейски – мудрость, но в значении «шутка»), в разговоре мог использовать такие тираспольские диалектизмы, как «башибузук»», «горище», «гуты» или «мурцевать». Мне и теперь иногда рассказывают какие-то забавные, связанные с ним эпизоды. Журналист Николай Онуфриевич Бучацкий вспоминал, как однажды отец раскритиковал эскиз памятника Ленину на том лишь основании, что вождь пролетариата был изображен в пальто. В нашем южном регионе, якобы сказал он, Ильичу будет жарко.
Есть такая черта у людей, переживших войну, – они любят жизнь, умеют радоваться жизни. Пройдя через полосу невзгод, тяжелейших испытаний, отец не переставал ценить прекрасное. Его всегда окружали друзья. Причем трудно выделить представителей какой-либо определенной профессии. С ним дружили журналисты Иван Кильчик, Никандр Елагин, Аркадий Хрещик (г. Минск), отставник Виктор Лутков, строители Георгий Забродский и Валентин Мельник, мастер производственного обучения, «тираспольский Кулибин» Александр Филипенко.
У папы были хорошие отношения с историком Николаем Бабилунгой. При подготовке фундаментальной «Истории ПМР» он готовил параграф, посвященный приднестровским вооруженным формированиям.
Безусловно, отец повлиял на мой выбор профессии, хотя старался и не показывать этого. В общении он был очень демократичным, при всей твердости убеждений.
Иные романтические образы возникли в моей голове под его непосредственным влиянием, стали путеводной звездой. Так, свою первую заметку для «Приднестровья» я написал о путешествии на плоту с друзьями – это было в 2007 году. Такой же опыт был у отца с товарищами. Он и помог собрать плавсредство на даче за Днестром. Было папе тогда за семьдесят, но, предложи я, он, полагаю, с удовольствием составил бы нам компанию.
Журналист горячо любил природу (написал сказку «О чем рассказал подснежник», звучавшую в эфире Молдавского радио), тонко чувствовал город детства, Тирасполь. Историю воспринимал не абстрактно, а вживую, как часть собственной биографии.
С годами я всё больше понимаю его. «Скоротечно время…» – так отец начинал статью. На мой взгляд, сопереживание, умение слышать собеседника, независимо от должности и достатка, – главное, что отличает старую школу.
В наши дни внимание приковано к политикам, шоуменам, блогерам. А я не сомневаюсь: когда отец писал о рядовых тружениках завода им. 1 Мая (он посвятил «первомайцам» две книги), испытывал неподдельный интерес. Вот и думай после этого, что значит быть «винтиком». При всех разговорах о «тоталитарной системе», последующей демократизации и свободном развитии личности…
Николай Феч.
Фото из архива автора.
