Эти истории я вижу во многих приднестровских СМИ. Как правило, они повествуют о том, что некая Маша отправилась на заработки в условную Польшу. Там ее обманули работодатели и, предложив тяжелые условия труда, платили откровенно небольшие деньги, после чего она вернулась домой, как кошка, которая однажды уселась на горячую плиту, больше не сядет и на холодную.
Однако проблема намного сложнее и глубже, чем «тяжелые условия труда» или «обман». И сегодня мы посмотрим на нее с иной стороны.
Да, действительно, есть люди, которые, приехав с заработков, остаются недовольными. Например, одному человеку вместо работы на велосипедном заводе в польском пригороде предложили вакансию мусоросборщика. Так это и работает: изначально тебе говорят о привлекательной вакансии, а затем не оставляют выбора – остались только непопулярные работы…
С другой стороны, есть большое количество примеров, когда наши люди, отправившиеся за длинным рублем в страны Центральной Европы, всем довольны и отлично себя чувствуют, работая по вахтовому методу. Истории о чьих-то злоключениях вызывают у них недоумение. Тут, конечно, присутствует детская наивность: чаще всего это молодые люди без проблем со здоровьем, а если они и есть, то сделают зубы и почистят организм они в Приднестровье, а не в условной Чехии, где все это стоит намного дороже.
Жители Приднестровья, Молдовы и Украины едут на заработки за одним и тем же. Существуют краткосрочные гастарбайтеры и долгосрочные. Первые отправляются «за мечтой». Вот хочет себе Вася купить внедорожник BMW X5, чтобы удивить локальных красавиц, а не «Форд» 1985 года. В кредит влезать не хочет, а в предпринимательство идти не рискует. Поэтому едет на заработки, жить в общежитии, есть местную «мивину» и видеть сны о внедорожнике. Либо молодая семья планирует подкопить на квартиру. Этих людей легко понять, их действия логичны и справедливы. У них есть цель, и вряд ли истории, как кого-то заставили работать по десять часов шесть дней в неделю, их напугают.
Долгосрочных гастарбайтеров можно поделить на две группы: те, у которых есть дети, и те, у которых их нет. Начнем с первой. Дети – это святое, поэтому родители, оставив их на попечение бабушек, отправляются «батрачить» до победного (пока у отца семейства не схватит спина, и он поймет, что теперь ему придется ходить в форме буквы «г»). Деньги отправляют домой в Слободзею (Каменку, Тирасполь – нужное подчеркнуть) на какие-то нужды вроде переклейки обоев, натяжных потолков и пола с подогревом в доме, где они проводят лишь четверть своей жизни. У ребенка или детей, которым в общем-то все нравится (деньги есть, родительского контроля нет), складывается весьма специфическое мировоззрение. Родительскую модель поведения он усвоил и понимает, что тоже поедет на заработки. Учится этот Миша через пень-колоду в ближайшем к месту жительства техникуме, потому что уже понимает, что вскоре поедет за рубеж в качестве неквалифицированной рабочей силы. А там не важно, имеешь ты кандидатскую диссертацию за плечами или девять классов спецшколы. Вот коробки со склада, вот маркировка, вот телега. Так зачем учиться?
Мало кто задумывается о том, что в Польше и Чехии коренному населению не особенно нравится. Они едут работать в более успешные Германию, Великобританию, Штаты. Таким образом, местное производство ощущает огромный недостаток рабочей силы. Тысячи неквалифицированных Миш и Маш (может, у них есть образование электрика/программиста/журналиста, но зачем это знать польскому работодателю?) – для них просто клад. Миша становится новым участником артели, которая тянет чужие корабли на бечеве. Его родители, постарев, возвращаются домой с болячками и жалуются на безденежье, хотя налогов государству они практически не платили, а вкалывали на чужую экономику. В одном случае Миша повторит безнадежный путь своих предков, в другом – будет пытаться закрепиться в новой стране. Нет, это хорошо, конечно: от слов «жить в Европе» у многих людей начинают от волнения дрожать коленки. Как правило, на складе, заводе или фабрике с «заробитчанами» общаются очень вежливо. Но подумайте, видят ли в них потенциальных граждан своей страны или наемную рабочую силу, труд которой не квалифицируется? В итоге, пораскинув мозгами, каждый гастарбайтер поймет, кто он есть в этой стране на самом деле.
Потомственные гастарбайтеры. Это поколение стремительно теряет себя. Нет, на какие-то блага они, конечно, зарабатывают: «Форд Фокус», новый линолеум, пристройка к балкону… Оставшиеся деньги уходят на «отдых от работы»: пожить красиво, рассказать бывшим одноклассникам, как ты поел в «Subway» (популярная фастфуд-сеть), а потом – катать тележку в перчатках грузчика очередные четверть года. Если повезет, тебя повысят до работы на электрокаре, и ты сможешь похвастатьоб этом в социальных сетях.
Если же у уехавших на заработки нет детей (это нынешнее поколение 20-35-летних), то их существование там превращается в песню, которую они слушают по кругу. Я знаю много таких историй. Цели заработать на что-то у них нет. После работы они вкусно кушают и пьют, гуляют, жизнь в общежитии с другими рабочими их вполне устраивает. По приезде тратят все деньги на кутеж дома, может быть, новый телефон. Им кажется, что они живут полной жизнью.
Когда-то давно общество неприязненно встретило хиппи, которые не задумывались о том, что будет завтра. Сегодня производство Польши и Чехии (к слову, тоже не совсем местное: его налаживают, как правило, крупные компании развитых стран) просто не выживет без хиппи из Восточной Европы.
Наша педагогическая риторика в стиле Макаренко несколько устарела. Нужно называть все своими именами, как бы жестко они ни звучали. Я бы объяснил это такими словами: нет, заработки не сделают из тебя бурлака или раба. Но ты, безусловно, растеряешь часть себя в этой долгой дороге, утратишь что-то свое, личное, что делает тебя собой. Под угрозой не столько тот факт, что тебя, дескать, обманут, заплатят на сто евро меньше. Под угрозой моральное и психическое здоровье поколения. Можно вспомнить переносное значение понятия «манкурт». Это человек, утративший историческую память, духовные ценности и ориентиры, порвавший связь со своим народом. От чего стоит предостеречь нынешних школьников – это от пути манкуртов. Да, от тебя фактически ничего не будет зависеть: ни экономика государства, ни будущее детей, ни сколько ложек сахара ты себе в кофе положишь.
В самой Польше глава правительства говорит о миллионе трудовых мигрантов из Украины. Вот как говорил об этом бывший посол Польши на Украине Генрик Литвин: «Украинцы – выгодные мигранты. Их не нужно обучать языкам и профессиональным навыкам, не нужно предоставлять им жилье – они с этим вопросом сами справляются».
На вокзале в Катовице из автобусов выгружаются свежеприбывшие украинцы, молдаване, приднестровцы. Вечером в одной комнате соберутся три молодых человека: один из Черкасс, другой из Бельц, третий из Слободзеи. Заваривают чай, едят купленные около остановки пиццу и гамбургеры. Они вряд ли читали Чингиза Айтматова и знают о феномене, условно названном манкуртизмом, о забвении преемственных исторических связей с народом, утрате нравственных ориентиров. У них есть рефлексы: зарабатывания денег и удовольствия. Очищенная от воспоминаний прошлого голова – идеальная площадка для любого рода информации. Тут есть одно важное «но»: никого нельзя заставить что-то помнить, а вот что-то забыть – можно.
Андрей РАДЛОВСКИЙ.
