В восьмидесятые годы мне посчастливилось познакомиться с сыном знаменитого поэта Серебряного века Гумилёва – Орестом Николаевичем Высотским, который жил в нашем Тирасполе на Водопроводной улице (ныне 95-й Молдавской дивизии).
К Оресту летом часто приезжал его брат, знаменитый историк и поэт Лев Николаевич Гумилёв. Познакомились братья в 1937 году у Анны Ахматовой в Ленинграде. До этого братья и не знали о существовании друг друга. Внучка поэта Лариса рассказывала мне, как дядя привозил им подарки и любил с ней нянчиться, так как детей у него не было.
Правда, общались они тогда недолго. Лев Николаевич за отца полжизни просидел в лагерях, Оресту посчастливилось больше. Ночью 10 марта 1938 года в квартиру Гумилёва постучали и вошли с обыском. Братья сидели и пили чай, беседовали о жизни. В 4 утра брата увезли, и Орест продержался на свободе до 4 апреля. Он в ту пору учился в Лесотехнической академии. 27 сентября 1938 года Лев Гумилёв получил 10 лет, потом освободили по письму Ахматовой Сталину. А 26 июля 1939 года Лев получил новый срок.
Ореста судила коллегия по уголовным делам Ленинградского областного суда 29 сентября 1939 года. Однако обвинение было настолько липовым, что через полгода его выпустили, и он, получив диплом Лесотехнической академии, посчитал за благо исчезнуть из Ленинграда.
В 1942 году Орест, будучи офицером, уже был на фронте. Служил в гвардейских минометных частях. Его полк воевал даже после капитуляции Германии с остатками армии фельдмаршала Шёрнера. С войны Высотский привёз не только награды, но и тетрадь талантливых стихотворений. Вот как емко и по-гумилёвски точно звучат его строки:
Всюду угли да зола – Городок спалён дотла,
Вместо школы –только щебень.
И висит высоко в небе
Узким серпиком луна – Здесь война…
Лев Гумилёв в 1943 году тоже попал на фронт прямо из Норильлага. И также геройски воевал. После войны он вернулся к матери в Ленинград, а Орест попал на работу в Западную Украину. Но после очередного ареста брата в 1949 году, уехал сначала в лесное хозяйство Карелии, а потом в Тюменскую область.
В 1956 году брат Ореста Лев был полностью реабилитирован. Тогда же Орест решил перебраться на юг и приехал в Тирасполь. Учитывая его опыт работы и заслуги, он был назначен на должность директора мебельной фабрики №5. Возглавляя предприятие, которое в то время было востребованным и передовым, Орест Николаевич занимался наукой и вскоре защитил кандидатскую диссертацию. Его пригласили преподавать в Кишиневский государственный университет, где доцент Высотский и работал до выхода на пенсию.
В 80-х годах началась горбачевская оттепель, которую многие вначале приняли с радостью. Для меня была большая радость – разрешили печатать мои материалы о Гумилёве. В начале они начали выходить в Кишинёве в журнале «Кодры» и местном издательстве. И тут редактор моих книг о Серебряном веке и Гумилёве (я был составителем, автором предисловия и научных комментариев) поэт Николай Сундеев в один из моих приездов заявил: а у нас в Тирасполе живет сын Гумилёва. Я сразу понял, что это мог быть только Орест, так как знал, что Лев жил в Ленинграде.
Орест Николаевич получил журнал «Кодры» с моим эссе о Гумилёве «Поэт дальних странствий». Ему оно очень понравилось, и он пожелал познакомиться со мной. Встреча была очень теплой и продлилась до глубокой ночи. Беседовали о его отце. Он показывал фотографии, книги Гумилёва и о Гумилёве, у нас тогда все это было недоступно. Я предложил ему в книгу, которую подготовил, дать семейную хронику. Он с удовольствием согласился.
В первое посещение я был поражен тем, как он сумел однокомнатную квартиру с балконом превратить своими руками в трехкомнатную. Лоджия стала спальней. Выступ большой комнаты – рабочим кабинетом, а часть оставшейся комнаты – гостиной, где он принимал журналистов. В кабинете стоял старинный стол, покрытый зеленым сукном. На нем все напоминало эпоху начала ХХ столетия. Тщательно подобранный прибор, костяной нож для резки бумаги, рама скромная, но старой работы, в которую была вставлена подлинная фотография Гумилёва, когда он новоиспеченным уланом снялся 8 октября 1914 года. Над столиком висел еще добрый десяток аналогичных фотографий конца XIX – начала XX веков. Позже я узнал, что на них были изображены его мама и дядя по линии мамы. На противоположной стене на большом ковре висели две скрещенные офицерские сабли. Одна была русская и досталась хозяину по наследству от Высотских, небогатого дворянского рода с большими культурными традициями. Другая – военный трофей офицера Ореста Высотского, привезенная им из какого-то венгерского городка. На столе – несколько книг, с которыми Орест Николаевич работал. Я успел заметить, что это был томик «Неизданное и несобранное» Гумилёва, только что вышедший в Париже и присланный Оресту Николаевичу составителями и издателями. В аккуратной стопке писем на столе верхнее письмо написано по-английски. Увидев мой взгляд, Орест Николаевич сказал:
– Вот откуда-то узнали обо мне и шлют теперь письма.
К нему зачастили гости отовсюду – и из-за рубежа, и из наших столиц Москвы и Ленинграда.
И как бы оправдываясь, Высотский добавил:
– А что у меня есть, кроме нескольких писем поэта? Один африканский дневник, да и то не весь, а, видимо, какая-то его часть. – Открыв стол, он вынул папочку, развязал завязочки и положил на стол гумилевскую рукопись: – Вот и всё! Увы, в нашей семье мало чего осталось.
Созерцание подлинной рукописи поэта у меня вызвало священный трепет. Пока готовилась книга Гумилёва «Золотое сердце России», о которой я говорил, мы с ним начали совместные проекты. Первым был проект Гумилёвского праздника в Тирасполе во второй половине 80-х годов. Состоялся он в Тираспольской центральной библиотеке. Была и младшая дочь Высотского – Лариса. Праздник поэзии получился прекрасным. Я вел вечер. Читальный зал был забит до отказа. Приехали и кишиневские поэты. Стихи Гумилёва читали актеры Тираспольского драмтеатра. Мы даже смогли выпустить афишу вечера, которая хранится у меня и в нескольких архивах России, в Москве и Санкт-Петербурге.
Потом Орест Николаевич сказал, что хочет выпустить книгу об отце, и попросил меня оказать содействие в написании глав чисто литературоведческих. Естественно, я сразу же согласился. Тем более, что тогда уже начал готовить свой основательный труд «300 лет рода Гумилёвых» и вышедшую потом мою книгу в знаменитой серии «ЖЗЛ» (Москва) «Николай Гумилёв: жизнь расстрелянного поэта». И мои книги, и книга Ореста Николаевича вышли в Москве. Моя книга в серии «ЖЗЛ» вышла тремя тиражами и была удостоена многих престижных премий, в том числе и Всероссийских: Святого Благоверного князя Александра Невского и Н.С. Гумилёва.
Как-то в 1990 году ко мне в гости приехала праправнучка А.С. Пушкина – Юлия Григорьевна Пушкина, крестная мать моих дочерей. Я позвонил Оресту Николаевичу и сказал об этом. Он обрадовался возможности увидеться с представительницей этого славного рода, и мы целый день провели вместе. Орест Николаевич угощал нас своим домашним вином – он умел его делать мастерски. Побродили мы и по городу, сделали много памятных снимков, как оказалось, теперь уже исторических. Заканчивался май. У Юли в это время в Москве как раз родилась внучка, названная, как и умершая в 1942 году в блокадном Ленинграде дочь Гумилёва, Еленой.
Однако вскоре начался развал державы. В Приднестровье разразилась война. Дочь Ореста оставалась жить в Тирасполе с его внуками, а он был в то время в Кишиневе. Переживал остро события.
15 июня 1992 года умирает старший брат поэта, знаменитый историк Лев Николаевич Гумилёв. Орест Николаевич стал жаловаться своим домашним, что слышит голос умершего брата: «Меня зовёт к себе Лёва! Я должен навестить его могилу». В дороге он получил пищевое отравление, и, по воспоминаниям его дочери Ларисы, спасти отца не удалось. Он умер в кишиневской больнице 1 сентября 1992 года – только отгремела война левого и правого берегов Днестра.
После смерти сына поэта его вторая жена Ольга Александровна попала в тяжелое положение. Националистически настроенные погромщики напали на квартиру Высотского. Был разгромлен кабинет, исчезли многие книги и документы, рукописи, сабли…
По завещанию Орест Николаевич был похоронен в Тирасполе на кладбище рядом со своей матерью, известной актрисой театра Мейерхольда Ольгой Высотской, но это уже другая история.
Владимир ПОЛУШИН, г. Москва, член Союза писателей России, специально для газеты «Приднестровье».
(Фото из архива автора. На фото: Владимир Полушин, Орест Высотский, Юлия Пушкина. На переднем плане – дочери Полушина.)
