Северное Причерноморье исторически служило коридором для самых разных народов, известных нам и не известных. Представляя карту передвижения этих племен, мы можем лишь с большой долей условности говорить о тех или иных этносах, культурах, общностях. Самоназвания многих скитальцев древности канули в Лету, какие-то имена, события, мифы известны лишь в переложении соседей.
Так, на нашем восприятии скифской мифологии отпечатался античный взгляд. Даже изделия ювелирного искусства, по которым исследователи реконструируют те или иные скифские мотивы, как правило, созданы греческими мастерами. А значит, нет никакой гарантии, что традиционный сюжет не подвергся стилизации.
Вот и мы, потомки, понимаем образ жизни и мысли предков (а жить и мыслить – практически одно и то же) весьма условно. Говоря о Великом переселении народов, представляем что-то едва ли не одномоментное. В действительности же миграции были обусловлены сложными этнополитическими, климатическими и другими процессами, разгадать значение которых призваны специалисты.
В мировоззренческом, психологическом отношении народ, покинувший уральские предгорья, за десятилетия, а то и столетия странствий по Евразии переставал в значительной степени быть тем, чем являлся изначально. Такой народ впитывал всевозможные влияния, перенимал опыт соседей и сам оставлял след в их истории – река вбирает сотни ручейков, притоков, сливается с другой рекой и, наконец, впадает в море.
Нечто подобное произошло и с древними венграми, народом финно-угорской группы, с булгарами, тюркским народом, чья родина находилась далеко на востоке. Однако при завершении грандиозного евразийского путешествия каждый из них представлял собой уже что-то совершенно новое. Так, становится кем-то другим герой-странник, выдержавший ряд испытаний, прошедший обряд инициации.
Венгров в русских летописях называют «уграми». Вместе с хантами и манси (обскими уграми), они принадлежат к одной языковой семье. Известно, что во второй половине первого тысячелетия нашей эры часть венгров покинула родные края, Западную Сибирь, Приуралье. В процессе миграции, одолев тысячи километров, венгры переселились на Дунай, в Паннонию. Что касается родственных им хантов и манси, таковые откочевали дальше на север, перешли к оленеводству.
Предки венгров продвигались в VIII–IX веках на Дунай через наши края (см. газету «Приднестровье» от 7.12.2019 г. – «А путь лежал через Приднестровье…»). Заметим: к археологическим исследованиям, которые проводят специалисты ПГУ им. Т.Г. Шевченко, в Венгрии проявляют повышенный интерес, что вполне объяснимо. Находки, сделанные на территории Приднестровья, способны пролить свет на сам процесс перехода, миграции.
Но венгерские коллеги традиционно проявляют большой интерес и к своей обской родне – хантам и манси. Малые народы старательно изучают. Крупнейшие лингвисты, собиратели фольклора хантов и манси, – венгерского происхождения. Назовем такие имена, как П. Хайд, А. Регули, Б. Мункачи, Э. Вертеш, Б. Кальман. Духовная связь с исторической родиной, иначе говоря, в Венгрии не прерывается.
Приднестровью в этой топике принадлежит особая роль. Определим ее как «связующую», «коммуникативную», «промежуточную». Это фаза перехода (в географическом, хронологическом, культурном отношениях). В Приднестровье венгры еще не успели стать тем, кто они есть, но уже, под воздействием других племен перестали быть тем, кем являлись.
Поскольку же мы понятия не имеем, как жили, мыслили угры в период пребывания на территории нашего края, какие у них были мифы, какие рассказывали сказки, попробуем действовать по принципу экстраполяции (переноса выводов). На правах «посредника», «медиатора» перебросим мостик от самого отдаленного прошлого к временам более близким, приведем образцы угорского фольклора. Не зря говорят: всё познается в сравнении. Вот и сравним сказания хантов и манси, во многом сохранивших архаический уклад, с народными венгерскими сказками.
Приведем две сказки, просто чтобы почувствовать колорит, ощутить «угорский переход». Первую находим в академическом издании «Мифы, предания, сказки хантов и манси» под ред. Е. Новик, вторую в «Сказках народов мира» (составитель Л. Ханбеков). Оба варианта приводятся в адаптированном виде.
Шестиногий лось
Сын бога Торума женился и переехал жить в дом жены. Тесть его обижал, называл «желудком, булькающим налимьим супом, желудком, булькающим окуневым супом» (то есть бездельником). Вот сын бога и думает: «Пойду на охоту на шестиногого лося, помогу людям. Мой отец Торум сотворил лося шестиногим – так его людям просто не догнать». Сказано – сделано. Пошел и тестя с собой взял. Тесть говорит: «Что может сделать такой слабый человек, как ты?». Но пошел.
Прибыли они к пастбищу лося. Зверь заметил их и убежал, только следы остались. Но тут сын Торума услышал голос: «Будь очень крепким. На берегу священной многорыбной реки, что в середине мира, есть озеро. Спустись к тому озеру и найдешь лося». Так охотник и сделал, а тесть остался ждать.
Шел он, шел и увидел, что на том берегу озера сверкают рога. Но лось снова увидел охотника, перепрыгнул через наклоненное дерево и был таков. Пошел сын Торума по следу. Видит: с веток деревьев свисают куски мха величиной с оленью шкуру. Это пройденное лосем место. Гонит его дальше. Лось пошел по самой середине замерзшего озера. «Эй ты, быстрый лось, все еще ходишь там? Иди быстрее, я еще не устал!»
Резво бежал охотник на лыжах, подшитых шкурой с живота темного зверя, и настиг шестиногого. Убил лося, отрубил ему заднюю часть, говорит: «Пусть все лоси с этого момента будут четырехногими. С шестью ногами даже меня ты измучил, а будущему человеку как быть?». Снятую шкуру сын Торума прикрепил к небу, сказал: «При появлении белых кукол, черных кукол (то есть после сотворения людей) будешь обозначать зарю». След лося, по которому он шел, прибил кончиком лука к небу, чтобы люди видели, могли ориентироваться. Мясо божественный охотник оставил на снегу, а язык и сердце решил тестю отнести, хоть тот и обидел его.
Так и повелось с тех времен: след лося, по которому шел первый охотник, прекрасно виден на небе: это Млечный Путь. Сам лось тоже виден – это семь ярких звезд, называемых Янгуй, буквально на мансийском – Лось (Большая Медведица).
Полушубочек
Жил на свете крестьянин. У него были жена и дочь. Однажды пришел к ним на смотрины молодой парень со своим дружком. Поставили гостям доброе угощение, а дочку в погреб за вином послали. Та сошла по ступенькам, приметила бревно, прислоненное к стене, и вдруг подумалось ей: «Вот выйду я замуж, рожу сынишку, куплю ему на ярмарке полушубочек, а он спустится в погреб – бревно ему на голову упадет. Кому же тогда полушубочек достанется?». Представила она себе эту картину и горько заплакала, сидит в уголке и плачет. Родители не дождались, спустились за ней, услышали такую историю и тоже заплакали. Все вместе сидят и плачут. Наконец и жених не выдержал, спустился. Узнал, в чем дело, говорит: «Ну, таких чудаков я в жизни еще не видел. Похожу по свету, если найду троих, так и быть, женюсь на вашей дочке». И пошел.
Ходил-ходил, встретил человека, занятого странным делом: перед ним на земле грудой лежали орехи, и он пытался их вилами на чердак забросить. Спрашивает парень: «Что это вы, хозяин, надумали с орехами делать?». А тот: «Ох, если бы мне кто помог эти орехи на чердак забросить, я бы ему сто форинтов дал». Парень взял меру, перетаскал всё за полчаса и получил свою плату.
Идет дальше. Встретил еще одного. В руках незнакомец держит пустое корыто и с ним то вбегает в дом, то выбегает. А в доме одна дверь, а окон – ни одного. «Добрый день, земляк! Что делаешь?» – «Да вот, весной уже год будет, как я построил дом, в котором всегда темно. У соседей – светло. Отчего бы это? Дай, думаю, корытом свет натаскаю. Вот и мучаюсь с тех пор. Поможешь сделать мое жилище светлым – сто форинтов заплачу». Помог ему парень, прорубил окна, вмиг осветился дом.
Пошел он дальше и вдруг видит: какая-то женщина силой запихивает цыплят под наседку. «Хозяюшка, что делаешь?» – «Хочу цыплят под наседку посадить, боюсь, что они разбегутся, и коршун их схватит. А никак толку не добьюсь. Сто форинтов готова дать тому, кто научит меня, как быть». – «Ладно! Помогу твоему горю. Не тревожьтесь ни о чем и никогда силком цыплят под курицу не загоняй. Только завидит наседка коршуна, сама их спрячет».
Так получил он еще сто форинтов, всего триста. А сам думает: «Вот я и встретил троих чудаков. Значит, все люди на этом свете со своими причудами». Пошел он и женился на той девушке. И стали они жить-поживать да добра наживать. Вырос у них сын, полушубочек ему купили, а бревно из погреба вынесли от греха подальше.
Николай ФЕЧ.