Валерий Купершмидт из тех скромных людей, чье имя редко звучит в контексте бурных политических событий, происходивших на заре основания ПМР. Тем не менее он принимал в них активное участие. На роковом рубеже 80-90-х годов прошлого века этот человек не только сохранил чистоту своих рук и совести, но и старался, по мере сил, спасти тот уклад жизни, ту страну, те ценности, в которые верил. Не как слепой фанатик, а как умный и ответственный практик. Технический интеллигент, не чуждый при этом гуманитарным наукам, здраво и критически мыслящий.
Одним из первых он вступил в ряды ОСТК, боролся против национал-шовинизма, помогал становлению нашей молодой республики. В 1989 году, ко времени начала первых протестных забастовок, Валерий Купершмидт работал одним из ведущих инженеров на тираспольском заводе «ТиЗАР», где выпускали авторефрижераторы. Чувствовал необходимость реформ, но как большинство здравомыслящих приднестровцев считал необходимым сохранить Союз. Увы, оголтелые националисты с правого берега внушали своему народу прямо противоположные идеи. Последствия не заставили долго ждать. Вот как вспоминает об этом сам Купершмидт:
«Уже с 1987 года Тирасполь захлестнула информация о рождении различных «народных фронтов». В республиках резко проснулось национальное самосознание, русский язык и его носители стали там «персонами нон грата». Лозунг «Чемодан – вокзал – Россия!» звучал повсеместно. В Кишиневе к нему добавился антисемитизм, смешанный с русофобией под девизом «Потопим русских в еврейской крови». Народу навязывалось мнение, что все молдаване – румыны, и должны мечтать только об объединении с «Великой Румынией».
Это был великий обман с катастрофическими, долгосрочными последствиями. Уже тогда злостное искажение истории в некоторых кругах стало нормой. Манипуляция народным сознанием активно велась уже в те годы. Чашу терпения приднестровцев переполнили проекты дискриминационных законов о функционировании языков на территории еще МССР (которая скоро будет переименована в Молдову). В ответ 16 августа 1989 года в Тирасполе прошла двухчасовая предупредительная забастовка, а 21-го началась политическая забастовка трудовых коллективов Левобережья (включая правобережный город Бендеры). Возглавил ее созданный еще 11 августа 1989 года в Тирасполе Объединенный совет трудовых коллективов (ОСТК), председателем которого стал Борис Штефан, начальник цеха «Электромаша». От нашего завода в первый состав вошел инженер Вениамин Поташев. «ТиЗАР «вступил в забастовку 22 августа. Председателем нашего СТК был слесарь Вячеслав Мотыль. Я был одним из двух его заместителей. Организацию заводского митинга и решение поддержать кировчан принимали без согласия гендиректора, который был в отпуске. Всех обязали проводить время на рабочих местах, были организованы рабочие отряды, следившие за порядком, сохранностью оборудования, они же вели круглосуточную охрану предприятия.
Уже первые дни забастовки показали, что начального состава ОСТК мало для эффективного руководства ею. Тем более, что исполком горсовета (за исключением нескольких человек) и горком партии фактически самоустранились не только от руководства борьбой трудящихся, но и от своих прямых обязанностей. Поэтому, когда в подвале бомбоубежища завода им. Кирова собрались представители трудовых коллективов города, они решили усилить ОСТК. От «ТиЗАРа» были делегированы Анатолий Гаркушов, Пётр Денисенко, Вячеслав Мотыль и я. На первом же расширенном заседании в выделенном горисполкомом помещении решили разделиться на группы по направлениям. Я попал в группу по агитации, которой руководил Виктор Арестов. Тогда же был образован забастком, начали выпускать газету «Бастующий Тирасполь». Первые номера делал один из старейших журналистов края Юлий Феч. Вскоре на первый план выдвинулись молодые: Дмитрий Кондратович, Валентин Лесниченко, Анна Волкова.
Одной из важнейших задач «группы Арестова» было разъяснение населению республики, чего добиваются бастующие коллективы, и прорыв информационной блокады. Чаще всего я работал в паре с электромашевцем Виталием Кирицей: мы вместе выступали на митингах и собраниях трудовых коллективов от Дубоссар до Днестровска, неоднократно побывав в каждом населенном пункте. Запомнились наши встречи в слободзейской больнице, которые организовывал ее заведующий Александр Гусар. Очень красивый и сердечный человек. Всего две-три встречи, но его подлое жестокое убийство я воспринял как потерю близкого товарища.
Если попытаться охарактеризовать ОСТК того времени одним словом, я бы прежде всего назвал эту организацию по-настоящему интеллектуальной. Пётр Скрипниченко, Владимир Рыляков, Вячеслав Загрядский, Александр Большаков, Пётр Заложков, Анатолий Кокошко, Владимир Рябцев, Семён Фельдман, Анна Волкова, Галина Андреева, Владимир Иванов, Сергей Михайлов и многие другие были специалистами высокой квалификации, четко знавшими, что и как делать. Вспоминаю с теплотой многих членов ОСТК: Геннадия Осипова, Алексея Кузнецова, Александра Велько, Анатолия Бочковского, Александра Гордеева, Игоря Брилёва, Анатолия Васильева, Михаила Дороха…
Помню, как я, Анна Волкова и еще несколько человек пришли в пединститут на заседание тираспольского отделения НФМ. Нас неохотно, но пустили. Выступавшие говорили в основном на молдавском языке, какие-то детали от нас ускользали, но общий смысл, направленность выступлений националистов понимали без перевода. Впрочем, говорили и на русском (не думаю, что из-за уважения к нам, просто не все местные молдаване знали родной язык). Послушав около часа, я попросил дать мне слово. Посовещавшись, члены президиума согласились. Я вышел и, как кот Леопольд, предложил: ребята, давайте жить дружно, как жили здесь веками люди разных национальностей. И понимали друг друга благодаря русскому языку, знание которого не навязывалось законами, а было, как и сейчас, насущной необходимостью. Ибо сегодняшней Молдавии нужны тысячи специалистов, обучение которых возможно только в России. Знают ли они, что нынешний Кишиневский мединститут вырос из Ленинградского медицинского института, практически в полном составе переехавшего в 1945 году в Молдавию? Что в Молдавии не было бы своей металлургии, если бы весь Союз не принимал участие в создании Рыбницкого комбината? И о какой вообще «русской оккупации» может идти речь, если в Тирасполе в 1924 году (год создания МАССР) жило 1,2% молдаван, а сегодня – около 13%? Кто же оккупант? Меня слушали внимательно, но договорить все-таки не дали. Эх, если бы слова здравомыслия дошли до народных масс, скольких жертв удалось бы избежать в будущем, скольких катастроф! Но судьба распорядилась иначе».
Валерий Купершмидт участвовал в работе четырех съездов депутатов всех уровней, 2 сентября 1990 года он был среди тех, кто голосовал за создание ПМССР. «Помню, какой восторг на втором чрезвычайном съезде вызвали слова Василия Яковлева, что «здесь собрались избранники из всех населенных пунктов Приднестровья, кому народ доверил решать свою судьбу, а значит, мы правомочны создать республику», – вспоминает он. В том же году Купершмидт участвовал в защите Гагаузии от опоновцев Молдовы, в защите Дубоссар, когда там пролилась первая кровь. В разгар молдо-приднестровского вооруженного конфликта 1992 года занимался многими организационными вопросами, бывал и под обстрелами. С годами, имея принципиальные позиции по ряду вопросов, будучи «неудобным», «ершистым» острословом, наш герой отошел от активной политической деятельности. Но и сегодня Валерий Аркадьевич абсолютно убежден, что больше тридцати лет назад сделал правильный выбор, соответствующий народным чаяниям, здравому смыслу и правде самой истории.
Егор Ершов.
Фото из личного архива Валерия Купершмидта.