14 января
Платья с декольте против сарафанов
1700 года Петр I повелел дворянам одеваться по европейской моде. Указ «О ношении платья на манер венгерского» стал первым шагом к кардинальному перелому в моде, традициях и культуре. Еще долго после него список уточнений и требований к внешнему виду постоянно дополнялся и уточнялся, а сам процесс перехода на «новый стиль» многим давался с трудом. Ему противились, и указы приходилось повторять, вывешивать на городских воротах чучела с образцами и даже брать пошлину с тех, кто продолжал придерживаться старых порядков.
Не зря Петра Великого называют революционером на российском престоле. Весь склад его титанической, беспокойной, пассионарной, как сказали бы сегодня, натуры с ранних лет противился по-старинному медлительному, закоснелому, глубоко традиционному укладу тогдашней русской жизни. Нельзя сказать, что до Петра в нее вовсе не проникали никакие европейские новшества, однако процесс этот шел слишком медленно, узко и непоследовательно. Новый царь же никакого промедления терпеть не желал, посему действовал крайне жестко и решительно. Насильно брить боярам бороды, переливать церковные колокола на пушки, основать будущий великий город Санкт-Петербург «на болоте», построить буквально с нуля российский флот, не уступающий флотам ведущих европейских держав, – всем этим и многим другим великий самодержец потряс свою страну до основания. Получив могучий царский «пинок», ранее полуазиатская Московия волей-неволей вошла в Европу, уже на правах Российской Империи.
В этом бурном потоке буквально шокирующих новшеств принуждение одеваться по-европейски означало начало коренных перемен на культурно-бытовом уровне. В следующем году последовал новый указ императора «О ношении всякого чина людям немецкого платья и обуви и об употреблении в верховой езде немецких седел». Петр I приказал носить иностранные одежды уже не только придворной знати и чиновникам, но и большинству москвичей и жителей других городов. А еще через несколько лет был издан указ «О бритье бород и усов всякого чина людям, кроме попов и дьяконов, о взятии пошлин с тех, которые его исполнять не захотят, и о выдаче заплатившим пошлину знаков». Последующие указы, неоднократно повторяющиеся, обязывали дворян, бояр и «всех чинов служилых людей» носить немецкое платье по будням и французское – по праздникам.
Введенный реформами мужской костюм сложился при дворе Людовика XIV и состоял из кафтана, камзола и штанов. Кафтан был длинный, до колен, узкий в талии, плотно облегавший фигуру в верхней части, с группами глубоких складок на полах, с разрезами по центру спинки и на боковых швах, что придавало ширину подолу и делало эту одежду удобной в движении, особенно при верховой езде. Кафтан носили, как правило, нараспашку, оставляя видным камзол, либо застегнутым на несколько центральных пуговиц. Камзол шили короче кафтана, без складок на подоле, всегда без воротника, с длинным узким рукавом без обшлага. Наколенные штаны носили короткие, за колено, на широком поясе, густо собранными по спинке. Сохраняя единство кроя, платье варьировалось в зависимости от его назначения и социальной принадлежности владельца.
Понятно, что такой костюм резко отличался от традиционной русской мужской одежды: кафтана с длинными рукавами, длинного платья из бархата, сверху донизу застегнутого на множество пуговиц, шубы и меховой шапки с высокой тульей и бархатным верхом. Реформа затронула и женский костюм. Тяжелые сарафаны, скрывающие формы тела, закрытые рубахи отошли на второй план. Отныне женщины должны были одеваться в корсетные платья с глубоким декольте. Эти платья, как и мужские костюмы, украшали искусная вышивка и кружева. Кроме того, женщины должны были завивать волосы в локоны и пользоваться яркой косметикой – румянами и белилами.
Вообще положение женщины (по крайней мере дворянского сословия) стало гораздо свободнее, привычный домостроевский уклад уступил место «западной раскованности». Разумеется, в определенных дозволенных рамках. Но и такую свободу многочисленные консерваторы принимали в штыки. Еще долго будут звучать на Руси призывы вернуться к «старым добрым порядкам». Но повернуть историю вспять не удалось. Еще и потому, что вкусившим европейской новизны людям уже самим не хотелось возвращаться к отжившей патриархальной старине.
