Отрывок из воспоминаний
Пережить войну страшно, трудно, вспоминать о ней тоже нелегко. Ну а если ее последствия остались мелкими осколками в кисти простреленной обезображенной руки и нет покоя каждую минуту, это уже не воспоминание, а жизнь после, продолжительностью в 30 лет…
19 июня, пятница. Возвращаюсь с работы. По пути покупаю хлеб, половинку серого, круглого, с румяной корочкой. Ничего не предсказывает, что урезаю семейный паек на ближайшие дни. Обед, домашние дела и вдруг… плотная перестрелка, где-то совсем недалеко. Снова и снова выстрелы… Тревога… Что случилось?
Вижу с балкона, как несется к рабочему комитету машина, на ее броне распростертое тело… Позднее предполагаю, что это был один из первых погибших, телеоператор Валерий Воздвиженский. Снова машина с ранеными и убитыми… По улице бегут люди, скорее к своим детям, семьям, домам…У исполкома суета. Полная неясность и тревога, тревога…Страх…
Вскоре со стороны улицы Суворова на площадь врываются танки и другая техника, сворачивают на улицу Советскую. Непонятно, кто в этих смертоносных машинах. Но все становится ясно, когда они на ходу начинают обстреливать дом: сыплются стекла, летят осколки, остаются следы разрушения на стене комнаты. Главная их цель – занять позицию, удобную для ведения огня по горисполкому. И они неистово бьют по неприступному объекту, построенному по советским выверенным стандартам, и никак его не взять, хотя уже заметны локальные разрушения. Бьют по нашему красно-зеленому флагу, он на крыше здания, израненный, не сдается! Символ мужества и стойкости…
Наутро узнаем, что у четвертого подъезда лежат убитые. Сейчас на этом месте, во дворе дома по улице Ленина, 20, установлен памятный знак с указанием имен: походный атаман Дриглов Семен Макарович; черноморский казак Оттингер Олег Георгиевич; гвардеец Столяренко Николай Николаевич; Алексеенко Владимир Григорьевич – всех их объединяли долг и воля защитить Отечество от карателей. День гибели – 20 июня 1992 года.
В боях и тревогах проходят ночь, день и снова ночь…
И наконец! 21-го утром на площади у горисполкома появляются танки, доносится: «Любо!». Свои! Мост через Днестр взят, долгожданная помощь пришла! Радость! Моментально площадь заполняется людьми. Ликование! Начинаю убирать стекла от разбитых окон. Можно включить телевизор, радуется десятилетняя дочка, идет воскресная детская программа. Сын выходит на площадь, чтобы ближе увидеть тех, кого так ждали, кто, рискуя жизнью, преодолел огненный вражеский рубеж. И вдруг… раздается стрельба. Начинается паника, люди бегут. Я прячусь за косяк у балконной двери, протягиваю руку, чтобы прикрыть ее… Роковой выстрел, и я, опираясь на стену, сползаю на пол… Меркнущее сознание улавливает страшный крик: «Мамочка! Ты не умрешь?». Это с трудом возвращает меня к восприятию того, что случилось… «Нет, дочечка!». «Ну почему ты такая белая?» …
Прострелена навылет кисть правой руки, раздроблены кости, сухожилия, боли не чувствую – травматический шок, просто плохо. Понимаю, что нужно зажать вены, делаю это здоровой рукой. Пульсирующая кровь практически останавливается, но мне уже не до своей проблемы: где сын, он же вышел на улицу? Что с мужем? Не случилась бы еще какая беда. Но скоро эти волнения отпадают: вижу перепуганного сына, муж, словно почуяв что-то неладное, забежал на минутку домой из горисполкома, где он был эти страшные дни и ночи. «Скорее, на площади стоит «скорая помощь» – говорит он. Мы спускаемся по лестнице, которая заполнена какими-то людьми. Прячущиеся от обстрела в подъезде сторонятся, пропускают нас… Садимся в машину «скорой помощи», едем. В пути мне делают какие-то уколы, наспех бинтуют. Возле кинотеатра «Дружба» встречается другая «скорая». Водители переговариваются, и принимается решение – пересесть мне в эту встречную машину, поскольку она только что была осмотрена опоновцами и вызовет меньше подозрений. Мужу ехать нельзя. Расстаемся…
Он спешит домой, собирает детей, провожает до моста, и дальше две дорогие фигурки, взявшись за руки, идут пешком в Тирасполь…
Возвращаюсь домой в родные Бендеры! Вместе с радостью и печалью… Израненные деревья, стены домов, выбоины на асфальте от взрывов гранат, но самое болезненное – множество крестов с табличками на улицах, на них фамилии, имена, даты рождения и смерти. В основном крепкие, здоровые, полные жизни, никому не сделавшие плохого и погибшие только потому, что встали на защиту своего дома, своей семьи от непрошенных «хозяев», наводивших порядок, якобы «конституционный», а по сути – творящие беспредел.
Больно, горько…
Валентина Худякова.
Фото из архива семьи Худяковых.
