Не так давно мы отпраздновали двести тридцать первую годовщину Тирасполя. Начало городу, как всем известно, положила Срединная крепость,
построенная под руководством Суворова. Появилось фортификационное сооружение «противу устья реки Ботны», правого притока Днестра. Название «Ботна» сегодня известно, в основном, краеведам, да еще старшему поколению тираспольчан, жителям Кицкан и Терновки. Но что это за река? Какой вид теперь имеет? Задаваясь такими вопросами, автор этих строк совершил небольшое путешествие к некогда значимому (коль уж его
положение учел полководец), а ныне почти забытому водоему.
Компанию мне составил друг-велосипедист. Маршрут Юрию был известен куда лучше – много лет занимаясь велоспортом, гонками по пересеченной местности, он тренировался как раз на этом отрезке. Идею, словом, поддержал, сказал, что места не только «исторические», но и живописные.
Оставив позади мост, отправились дальше по берегу, через Кицканский лес. С погодой повезло: притом что на дворе стоял октябрь, было почти по-летнему солнечно и жарко. Особенно если усиленно крутить педали. А крутить приходилось будь здоров, учитывая, что мой спутник значительно превосходил меня в плане спортивных навыков. Впереди, как пообещал Юрий, километров пятнадцать.
Первое путешествие к Ботне (только не по правому, а по левому берегу), вероятно, совершил сам Каховский. Оценив значение приобретенных по Ясскому миру земель, императрица поручила губернатору Екатеринославскому «обозреть сию страну, разделить оную на уезды, назначить города по способности, и о том ей и сенату представить». Каховский составил экспедицию. В донесении из Дубоссар от 5 мая 1792 года он написал государыне: «…Нашел я по всему пространству земли отменно тучные и плодородные: сие доказывается остатками развалин многочисленных бывших повсюду селений и различного рода лучшими травяными, кормовыми растениями, коими покрыты не токмо все долины, но и плоские места, исключая берегов и отлогостей по реке Днестру».
Осенний лес завораживает… Завораживает, насколько это вообще возможно, когда едешь по извилистой тропке на приличной скорости и принужден внимательно следить за дорогой: не попадет ли в колесо шип, а между спиц – ветка. Ошибаются те, кто думает: «велосипед – это просто». Напротив, приходится быть постоянно настороже. Судите сами: вы не пешеход, но и не автомобилист, что едет по обу-строенной дороге. Велосипедисты как бы существуют в своем мире, движутся по своей траектории, и это несет в себе как дополнительные возможности (попробуй пройди пешком 30 км, до Ботны и обратно!), так и определенные риски. В лесу к таковым следует отнести повсеместные коряги, сучья, способные не только испортить механизм, но и травмировать ротозея. А в тех же Карпатах запросто можно еще и на медведя напороться.
Сегодня трудно представить, как выглядел берег сотни лет назад. Мне доводилось слышать, что в основном наш пойменный лес – это куда более поздние насаждения. Так что, не берусь судить, что именно увидали Каховский с Суворовым. Губернатор пишет: «Весьма мало попадались мне солонцеватые и песчаные места; болотистых же не наезжал я, как только по берегам Буга и Днестра и по лиманам, кои покрыты камышом, пригодным для употребления вместо дров».
Мы проехали насосную станцию и буны под Кицканами. Дорога стала заметно хуже. Чтобы и дальше ехать по берегу, приходилось то и дело объезжать поваленные деревья, которых здесь столько, что, если, скажем, разводить костер, дров хватит лет эдак на пятьсот.
Парадокс: стоило убедиться, что мы попали в настоящие дебри, как взору предстал некий камень с табличкой. Я, признаться, первым делом решил, что речь идет о каком-то историческом месте, связанном с Ботной, ну там, не знаю, русско-турецкими войнами… Но оказалось, история не столь давняя, хоть и не менее героическая. Памятник установлен туристам – защитникам Приднестровья, погибшим в 1992 году. Сколько работаю в газете, а слышу о таком впервые. В Интернете тоже ничего не нашел.
Вообще туристы и рыбаки давно облюбовали сии места, о чем можно судить и по кострищам, и по оставленным тычкам для донок. Для купания, в целом, берег не слишком удобный. Особенно сейчас: Днестр обмелел. Чтобы добраться до воды, придется одолеть несколько метров илистого грунта.
Народ как таковой нам до сих пор не попадался, что само по себе странно – день-то чудесный! Сошлись во мнении, что люди стали, в целом, реже выходить на природу. И стоило нам так подумать, как на противоположной стороне возникла идиллическая картина. Семья (вероятно, терновчане или тираспольчане) уютно расположилась на песчаном диком пляже у излучины. Меня всегда трогали до слез вот эти округлые, симпатичные, выступающие из буйной растительности и омываемые днестровскими волнами пузатые пляжи. Речной песок – белый и чистый. На песке – покрывало, семья… Не для того ли старались пращуры, суворовские богатыри? Старались, чтобы жизнь мирно текла на берегах Днестра. Слышишь: издали звучит детский смех, вьется струйкой дымок, женщина хлопочет подле огня, мужчина забрасывает удочку… Такова пастораль, роскошь, которую не могут себе позволить в мегаполисах.
Каховский писал: «Четвертый уездный город полагается построить при Средней крепости, противу устья реки Ботны. Новосозидаемая крепость будет средством к привлечению жителей в новый город, а город при открытии в торговых дней и ярмарок, и чрез разведение жителями садов и огородов, будет выгоден для крепости».
Интересно, что в документах того времени построенную Суворовым крепость также именуют «Ботнинской». Эта и другие твердыни планировались напротив турецких. Место для «Средней», «Срединной» было выбрано недалеко от Бендер, где находился многотысячный турецкий гарнизон.
Прошли века. Ни османского гарнизона, ни самого Дикого поля в помине нет, а река… река осталась.
Вслед за красивым пляжем, но уже по нашей стороне, неожиданно открылся дивный вид с высокого, обрывистого берега. «Это и есть устье Ботны!» – сказал мой друг. И действительно, перпендикулярно Днестру с ним соединяется русло «исторической» реки. Исторической во всех смыслах, учитывая, что Ботна, по-видимому, ушла в историю. Воды нет, остался овраг, сильно заиленный в устье и абсолютно сухой в остальной части.
Мы проехались по дамбе вдоль высохшего русла. Не исключено, что после обильных, продолжительных дождей, во время паводков Ботна возрождается. Но сейчас по ее дну гуляли коровы, а ближе к кицканской трассе, в тени под деревом примостился одинокий пастух. Чтобы напоить стадо, ему придется спуститься к Днестру, тогда как раньше буренки вполне могли сами о себе позаботиться. Почему высохла Ботна? Кто знает. Быть может, осадков в прежние времена было на порядок больше, а может, перестали существовать (перенаправлены, используются в хозяйственных целях) питавшие Ботну источники…
В письме, отправленном в Санкт-Петербург, граф Суворов, ставший на время инженером, отмечал: «Крепость главного Депота необходимо расположить у выхода рытвины к левому берегу Днестра, против речки Ботны, которая имеет весьма обширную равнину и удобную к переправе через Днестр».
В наши дни долину Ботны украшают редкие деревья. Ближе к дамбе мы с Юрой нашли дикую яблоню, набрали впрок некрупных, но сладких и ароматных плодов. «Место, конечно, историческое, – согласился Юрий, – только привал устроить особо негде. Предлагаю вернуться к бунам».
Присмотренные значительно ниже по течению гряды камней показались более привлекательными. Мы двинулись в обратный путь.
У бун развели костер. Я извлек из рюкзака походный котелок и заранее приготовленную спинку курицы. Пока варили суп, автор этих строк успел искупаться – вода в Днестре уже, правда, не такая теплая, но по-осеннему прозрачная и звонкая. Я лично испытал восторг, близкий к религиозному.
Первое (и в данном случае – единственное) блюдо разлили по металлическим тарелкам. Вообще, всё приготовленное на огне кажется вкуснее. Я специально интересовался этим вопросом и в одной статье прочел, что такая реакция заложена в нас на генетическом уровне: тысячелетиями запах приготовленной пищи, даже просто дыма из очага, воспринимался как признак довольства, благополучия.
Ближе к пяти над рекой поплыл звук большого колокола из Кицканского монастыря. Мы выключили негромко игравшую музыку, невольно настроившись на эту сверхмелодичную низкую частоту.
Колокол призывал братию и прихожан на вечернее богослужение, точно так же как нас, велотуристов, в дорогу позвала Ботна.
Михаил Фернет.
Фото автора.
