Когда уходят люди, которых знал, – горько. Когда уходят неожиданно для тебя – совсем уж не по себе. Понимаешь: не успел повидаться, сказать, обнять, поговорить. Побыть вместе. Потому что думал: еще смогу много раз, жизнь длинная, в ней еще долго будет всё таким же, как сейчас. И я в любой момент…
«Сегодня после тяжелой и продолжительной болезни ушел из жизни войсковой священник ЧКВ, митрофорный протоиерей настоятель храма новомучеников и исповедников Церкви Русской города Тирасполя Вадим Трощинский». Такое неожиданное и поразившие многих сообщение на этой неделе разместили все новостные приднестровские ресурсы. И стало оно для многих как гром среди ясного неба. Как окатили ледяной водой.
Наша семья живет на тираспольской улице Федько. На той, где с 2017 года стоит новая деревянная церковь, в которой служил людям и Богу Вадим Трощинский. Куда и приходила наша семья, если не регулярно, то в сложные для нас времена – точно. Но познакомились с отцом Вадимом мы еще раньше, когда им была организована православная община во имя новомучеников и исповедников Церкви Русской, которая располагалась совсем рядом с новой церковью, в пороховом погребе Тираспольской крепости «Срединная».
Он очень отличался от других священников. Был простым, понятным, если можно так сказать, доступным. Казалось, был просто одним из нас. Говорил так, что слова его проникали в самое сердце. Был большим жизнелюбом и потому, наверное, любил пошутить. Призывал и других не унывать, несмотря на все жизненные трудности и даже горести. Напоминал, что уныние – это грех, что люди пришли на землю, чтобы радоваться и дарить добро и любовь окружающим. Он был не только большим жизне-, но и человеколюбом. К отцу Вадиму можно было подойти с любым вопросом, с любой проблемой. Или просто – чтобы выговориться, поговорить, рассказать, услышать его мнение.
И всегда его слова обнадеживали. И всегда вселяли веру в то, что всё наладится. Он не разделял людей на плохих и хороших, щедро дарил эту веру всем, понимая, что люди слабые, что любой может оступиться. При всем своем жизнелюбии отец Вадим был человеком глубоким. Духовным. Понимал и, казалось, каждой клеточкой чувствовал чужую боль и чужую тревогу. Но никогда не показывал того, что положение человека безнадежно, должно быть, действительно и не считал так. Никогда не утрировал негативные стороны, наоборот, умел показать пришедшему к нему, что всё не так страшно. И люди приходили к нему снова и снова. Внимательно слушали его, кто-то кивал, кто-то тихонько плакал, но все уходили со вздохом облегчения.
С отцом Вадимом можно было говорить честно и открыто. Не боясь, что осудит. Прихожане, а попросту те, кто тянулся сюда, в церковь, где он служил, приходили именно к нему. Он сумел сплотить, объединить и примирить людей самых разных. И они, познакомившись, подружились, знали друг друга по именам. И со временем стали одной семьей. Разделяли вместе и горести, и радости каждого из этой семьи. Вместе отмечали праздники, помогали отцу Вадиму в обустройстве храма и территории при нем. Молились тоже вместе. Дети были здесь любимы, для каждого находили доброе слово, улыбку, угощение – как в одной большой и дружной семье. Так учил отец Вадим. Не нравоучениями, не менторством, но своим примером, своим отношением. Своей любовью.
Когда уходят люди, которых знал, – горько. Когда уходят неожиданно для тебя – не по себе. И ты знаешь, что они в твоей памяти, в твоей душе – всегда. Навсегда. Да, придут другие. Но не заменят. Займут свое место, но, конечно, не заменят.
И, кажется, вот войдешь ты в храм поутру, а там уже хлопочет батюшка Вадим… Смотрит на тебя, видит тревогу в твоих глазах и, подняв одну бровь, улыбается, словно говорит: «Ну заходи, рассказывай. Что случилось?».
Татьяна Астахова-Синхани.
Фото Екатерины Симаченко.
