В руках у меня пахнущая типографской краской небольшая поэтическая книга – плод творческого содружества почтенной приднестровской поэтессы, автора нескольких стихотворных сборников, члена союза писателей Приднестровья Виктории Пилецкой и почти неизвестного молодого барда, знатока нескольких иностранных языков, в том числе и японского, Евгения Ужинина.
Книга оригинальна уже хотя бы этим неожиданным образованием авторского дуэта. Но тут, на мой взгляд, удивляет ещё и сюжетное решение, другие условные и безусловные достоинства. Издание на обложке обозначено как «Роман в одном экземпляре». Читая этот роман в рукописи, я ещё как-то с этим соглашался. Но сейчас я готов оспаривать это положение: роман вышел тиражом в 200 экземпляров. Тираж, конечно, не массовый, но вполне доступный для нашего приднестровского читателя. И мне как редактору этого издания особенно приятно представить его любителям словесности.
Во-первых, это роман в стихах, что его уже возвышает в ряду других творческих работ наших собратьев по перу. Мне, не стороннему наблюдателю литературного творческого процесса в нашей республике, есть с чем сравнить: на протяжении многих лет издательской работы через меня прошли сотни стихов, рассказов, повестей и романов местных авторов. Но моя память не зафиксировала ничего подобного. Безусловно, это не список пушкинского «Евгения Онегина» или некое подражание ему, это вполне особый штучный товар, имеющий право на жизнь в широком поэтическом мире, хотя бы по своей сути и попытке выплеснуться в него необычной формой и свойственным только ему содержанием.
Во-вторых, в самом названии произведения, как мы отметили, есть некая интрига: «Роман в одном экземпляре». В диалоге авторов с читателем не содержится ответа. Видимо, авторы дают возможность каждому из них прийти к разгадке самому после прочтения, поскольку роман уже растиражирован. Но для каждого он так и останется «романом в одном экземпляре», в котором есть и таинство, и мистика, и реальность. Чего больше? Дозировка, скорее всего, будет меняться от того, по какому кругу будет читаться роман – по первому, второму, третьему…Такая возможность не исключена.
В-третьих, роман построен почти по классическому сюжету, чем в наше «экспериментальное» время авторы не всегда утруждают себя. Тут есть завязка, кульминация и неожиданная развязка. Этому тоже приходится удивляться. Медленно, на бытовом уровне, разворачиваются события. Тут есть великолепные поэтические зарисовки природы. И подкупают своей незамысловатостью диалоги главных героев Лунёвой и Наташи, которые ведут нас через весь роман и поэтапно втягивают в перипетии жизненных интриг, событий, давних и близких. Особый литературный пласт представляют дневниковые записи Максима, мужа Лунёвой, найденные нашими героинями в каком-то чудотворном мудрёном подвальчике, описание которого – предмет особого очарования знатоков зодчества. Залы и зальчики этого «погребка» расписаны с удивительной тонкостью, в деталях. С неменьшим очарованием вчитываешься в дневниковые строки – где-то совсем сумбурные, где-то торопливые, недосказанные, оборванные на полуслове, но везде с проявлениями глубоких чувств поэта и мудрого человека. По технике исполнения, по стилистике они напоминают образцы японской поэзии, и, видимо, большая их часть принадлежит перу мужской половины авторского коллектива, знатока японской литературы.
Из дневника мы узнаём о высоких чувствах, о любовном треугольнике, из которого пытается вырваться Максим. И, наконец, находит мужество сказать правду:
Потоки слёз своих уйми,
Елизабет, не плачь, пойми,
Что не приду я на свиданье,
Я говорю тебе заранее.
И встречи здесь не будет у огня –
На днях ведь свадьба у меня.
Тогда зарёвано в ответ
Сказала мне Елизабет:
«Сильней огня тот был огонь,
Что из ладони шёл в ладонь…»,
На том ушла. Ни слов. Ни взгляда.
Как будто я и не был рядом…
Сколько ещё томительных дней и ночей будет обращено к ней, незабываемому «ожогу разлуки и любви», что упоительной ложью окутала Максима, и уже невозможно согреться ему у другого огня…
Далее читателя ждут удивительные приключения почти детективного характера. Нет смысла раскрывать главный замысел романа. В данном случае проще вместе с авторами остановиться вовремя на последних загадачно-поэтических строчках счастливого «хэппи энда»:
…И каждый был искать готов
Тот жизни мёд, к тому же дикий,
Хранящий солнечные блики
В разрывном запахе цветов.
Роман в стихах Виктории Пилецкой и Евгения Ужинина уже не в одном экземпляре, и у читателя будет возможность прикоснуться к поэзии, исполненной, на мой взгляд, в лучших русских традициях.
НИКАНДР ЕЛАГИН,
член Российского союза
писателей.
