А вы знали, что все родители делятся на две категории: первые запрещают малышу рисовать на обоях, а вторые попросту не переклеивают их, пока чадо не подрастёт. Естественно, у детей первых при таком раскладе забивается творческий родник. Тогда как дети вторых сами становятся художниками, с малых лет приобретая вкус к креативу.
Одна моя знакомая с удовольствием рассказывает в дружеском кругу о золотом детстве. Говорит, родители всячески поощряли её стремление сделать мир краше. Парочкой таких забавных Иркиных историй уж очень хочется поделиться. Вот, пожалуйста…
Когда я была маленькой, папа с мамой ничего мне не запрещали. Ничего от слова «совсем». Однажды я покрасила отцу новые туфли серебряной краской. Теперь будут красивыми. Не то что чёрные!
Как сейчас помню, папе туфли нужны были для важной встречи, и мама заранее выставила их в коридор. Работал он конструктором на Кишинёвской мебельной фабрике. Там вроде бы ждали иностранную делегацию.
Мама увидела шедевр первой, думала, всё, отец придёт с работы, упадёт в обморок. И я вслед за ней малость оторопела. Нет, правда, что если папе не понравится? Быть может, пронеслось в голове, красить следовало не серебряной, а золотой?
Поначалу места себе не находила, но потом твёрдо сказала: «Ну-ка, возьми себя в руки, Ирэн!» (родители называли меня «Ирэн», возможно, в честь советской актрисы Ирэн Азер). Даже разок-другой потянула за ухо, чтобы успокоиться. Метод сработал. В голову тотчас пришла спасительная мысль: золотые туфли – это для Золушки, а папа – мужчина. Значит, перекрашивать ничего не надо.
Я не ошиблась. Узнав, в чём дело, отец сдержанно улыбнулся. «Вот вам и обмен опытом», – вполголоса, но, боюсь, как-то нервно заметил он.
В другой раз я постригла нашу собаку. Вообще-то Шарика я очень любила. Знаю, что другие дети просят завести питомца, а потом знать не хотят. Я же всегда с Шариком сама гуляла. Однажды (это было в 80-х) собиралась прихватить на демонстрацию – уж не знаю, как родителям удалось меня отговорить.
И тут мысль: почему отдельные псы вовсю щеголяют роскошными причёсками, а мой Шарик будто сирота? Соседский пудель, Герцог, тот знать нас не хочет. Идёт в подъезде – не здоровается. И всё из-за стрижки.
Откуда мне, крохе, было знать, что такое «породистая собака». Если честно, я и сегодня этого не понимаю. Мне кажется, кого любят – тот и породистый.
Короче, решение найдено. О нет, я не просто взяла в руки ножницы, первые попавшиеся. Горжусь тем, что вникла в ситуацию, изучила на примере того же Герцога, как стригут умные люди. Ещё и нарисовала породистого зазнайку, дабы ничего не забыть (рисунок сохранился).
Где-то читала, что собаки не узнают себя в зеркале. Если так, хорошо. Потому что Шарик, думаю, сильно бы расстроился. А он, и верно, догадывался о чём-то таком. Возможно, потому что, завидев нас, стая во дворе разбежалась. Умей Герцог хохотать, он бы, конечно, мокрого места от своей неудавшейся копии не оставил.
Семья отнеслась к попытке облагородить дворнягу с пониманием (в определённом смысле все мы, женщины, этим занимаемся). Мама только сказала, что всякому делу нужно учиться. Я и училась. Вот стала парикмахером.
P.S. От себя добавлю: теперь наша героиня – всеми уважаемый, признанный мастер. И лишь когда клиент намерен сменить имидж, но не знает как, Ирэн предлагает: «Может, под пуделя?».
Пётр Васин.
