Что помогает солдату выжить на войне? Вера, любовь, мечты, желание реализовать несбывшиеся до войны планы и, конечно, случай. Его величество случай решает, уйти сегодня и сейчас, или, может, еще остаться.
«Фронт – это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше. Мы сидим за решеткой, прутья которой – траектории снарядов; мы живем в напряженном ожидании неведомого. Мы отданы во власть случая. Когда на меня летит снаряд, я могу пригнуться – и это все; я не могу знать, куда он ударит, и никак не могу воздействовать на него, – делится переживаниями Эрих Мария Ремарк в романе «На Западном фронте без перемен». – Меня могут убить – это дело случая. Но то, что я остаюсь в живых, – это опять-таки дело случая. Я могу погибнуть в надежно укрепленном блиндаже, раздавленный его стенами, и могу остаться невредимым, пролежав десять часов в чистом поле под шквальным огнем. Каждый солдат остается в живых лишь благодаря тысяче разных случаев. И каждый солдат верит в случай и полагается на него».
Волей случая 30 лет назад Анатолий Артюхов попал в ряды республиканской гвардии, его «клетка» – высота 125,7 в районе села Погребя, имевшая стратегическое значение для обороны Дубоссарского района.
«Наши окопы располагались примерно в 600 метрах от противника, это не страшно, во время Великой Отечественной войны расстояние между укрепленными позициями были до 300 метров. Самое страшное, когда мины падают сверху. Их по звуку определяли самые чуткие, и благодаря этим ценным секундам мы выжили», – рассказывает Анатолий Михайлович.
Забастовка начиналась с заводского пролета
Чаще всего в советское время комплектование войск осуществлялось по экстерриториальному принципу. То есть солдат срочной службы не мог служить в своем родном городе, районе, области и республике. Делалось это все, конечно, не только чтобы молодой человек лучше изучил географию своей необъятной Родины. Тут есть и идеологические, и сугубо военно-практические моменты, на которых в этой статье мы останавливаться не будем.
К слову, наш собеседник, уроженец Тирасполя, отдавал долг Родине в ракетных войсках в Забайкалье. Его «дембельский поезд» «пыхтел» до дома аж 11 дней. Затем мирная профессия и работа на заводе имени Кирова. Так было до конца 80-х годов, пока не начались националистические брожения в Кишиневе и языковая дискриминация, насаждаемая из республиканского центра.
Наши читатели среднего возраста и старше наверняка помнят многотысячные митинги на центральной площади в Тирасполе и забастовку, в которой приняли участие работники десятков крупнейших предприятий бывшей МССР.
Завод Кирова был в авангарде тех событий. Правда, начиналось все с общезаводских митингов и предупредительной остановки пролета на предприятии.
«С нашей бригады началась общереспубликанская забастовка. Стал наш пролет. Когда мы поняли, что нас не слышат, встал цех, потом завод. Позже такое же решение приняли и другие заводы», – делится Артюхов.
Приднестровский десант в Гагаузии
Первой «горячей» точкой на теле еще союзной, но уже националистически «прошитой» Молдавской республики могла стать Гагаузия. Местное население, говорящее на языке тюркской группы (но христиане по вероисповеданию), как и приднестровцы, не желало мириться с новыми порядками и вставать в одну колонну с одурманенным идеями «Романия маре» народным фронтом.
Но народный фронт, не спросив гагаузов, сам пришел к ним в дом. 25 октября 1990 года премьер-министр Молдавии Мирча Друк послал в Комрат автобусы с националистами в сопровождении людей в форме и с оружием. Как вы понимаете, все могло бы закончиться большой кровью.
На помощь пришли приднестровцы. Предприятия республики направили десятки автобусов с добровольцами, в числе которых был и герой нашей статьи.
Ехали не по короткому маршруту через Каушаны, там уже их ждали заграждения и десятки силовиков. Пробовали прорваться через Украину, но на «столбах» увидели знакомые блоки – путь на Паланку закрыт. В итоге получилось проехать через Затоку, правда, время пути в конечном итоге составило больше суток.
«Перед самой Чадыр-Лунгой нас встречала полиция, два полицая стреляли из автомата, пытались напугать. Но толпа идет на них, они над головой стреляют, холодным потом обливаются, ничего сделать не могут. Нас жители брали в свои дома. Я был в Чок-Майдане. Люди нас тепло встретили, выделили жилье, кормили. Когда мы уезжали, вышла вся улица, накрыла длинный стол, люди благодарили нас за помощь и поддержку», – рассказал собеседник.
Эколог-разведчик с наганом
По приезде в Тирасполь Анатолий Михайлович записался в ТСО. В его родном городе было тоже неспокойно. Народнофронтовцы устраивали провокации, пытались вломиться в горсовет. С каждым днем обстановка накалялась.
В трудовой за этот период у защитника мы увидели должность «эколог-разведчик». Предвидя наши вопросы, он пояснил:
«Мы неофициально ездили в разведку в Молдову (так сказать, экологическую). Также неофициально было оружие, правда, оно больше походило на музейное. Я был старшим группы, и у меня был наган 1905 года, на ручке которого было выбито «Царский Императорский Завод». Благо из него мне не пришлось стрелять», – подчеркнул Артюхов.
Первый бой
«Я хотел уйти в гвардию. 6 января 1992 года написал заявление», – рассказывает Анатолий Михайлович.
Гвардейцы имели оружие (и даже не музейные экспонаты) и могли воспрепятствовать разворовыванию имущества, хранящегося на складах 14-й армии. Силовики Кишинева тогда не стеснялись, брали все, что плохо лежит, – и технику, и провиант. Вывозили из Тирасполя со стороны Ближнего Хутора.
«Мы останавливаем Камаз на посту. Спрашиваем, что везете? Водитель говорит, машину – военный уазик. Пытался подкупить, мы его скрутили и не дали вывезти. За это время блокировали около 50 грузовиков с «пожитками», – сказал Анатолий Артюхов.
Сообщение о реальной военной угрозе тираспольские гвардейцы получили ночью 2 марта. По тревоге было необходимо явиться в пункты сбора.
«В течение 10 минут я должен быть у «Тернополя», не успевал к этому месту сбора, в итоге догнал у Колкотовой балки», – рассказывает защитник.
Первый сбор на плацу перед боем и первый бой наш собеседник никогда не забудет. Командир 1-го батальона республиканской гвардии майор Василий Воронков выстроил молодых защитников и спросил: «Вам предстоит принять участие в боевых действиях. Кто боится?». Из семи десятков военных, стоявших в шеренге, не вышел никто.
Комбату было суждено уйти первым, утром того же дня…
В Кочиерах атаковали воинскую часть 14-й армии. Российские военные, соблюдавшие по приказу командующего нейтралитет, со своими семьями находились в заложниках. На помощь пришли дубоссарские гвардейцы. Силы были неравны, требовалось подкрепление.
«Подкрепление гвардейцев прибыло. Мы выбили ворота части на МТЛБ. Началась перестрелка… Наш комбат командует: «Гранатная атака!». В тот момент, когда он срывает чеку, в него стреляют, и граната падает на землю. Комбат бросился на нее, чтобы никто не пострадал», – вспоминает защитник.
Оборона сопки
Высота 125,7 – сопка в районе села Погребя. Эта непокоренная противником высота сыграла важную, если не ключевую роль в отражении агрессора в 1992 году. Чтобы не быть голословным, лучше взглянуть на карты. Дубоссарский район – своего рода горлышко бутылки с минимальным расстоянием до границы Украины в 8 км. Перерезать дубоссарский узел – разделить республику на 2 части. Это понимали в Кишиневе те, кто настоял на силовом решении «проблемы» Приднестровья. Но планы стратегов и тактиков разбились о самоотверженную оборону и характер приднестровских защитников.
Позиционная война на сопке в Погребе сменялась атаками и контрнаступлениями противника. Наш собеседник отмечает, что сложнее всего было сдерживать врага 19 мая 1992 года, когда молдавские военные затеяли очередную атаку.
«Нас было всего четырнадцать на сопке, и со стороны сада прикрывали человек двенадцать. Примерно в два часа ночи начался минометный обстрел. Обстрел был очень сильным. Тарас Пшинка взял гранатомет и подбил бронированный тягач, зарядил вторую гранату, подполз к горящей машине и сжег вторую машину. После этого он погиб. Четыре человека погибли в этом бою, двое были ранены. Всего несколько человек наших оставалось, когда их командиры подняли белый флаг», – рассказал защитник.
Позиционная война длилась с мая по август. Гвардейцы высоту не сдали. Даже после войны, когда она осталась под контро-лем Республики Молдова, они приезжают на место боев, туда приходят и их вчерашние противники. У высоты, заросшей акацией, 19 мая к памятному знаку приносят живые цветы. Приходят те, кто смотрел через прицел автомата и кого разделяло всего 600 метров. Конечно, это не 300 метров, как в Великую Отечественную войну…
Андрей Белоус.
Фото Виктора Громова.
